СЕМЬЯ

Мерке, в котором жила семья Туракули, – небольшой, но известный исторический город, расположенный в предгорьях Тянь Шаня, на юге современной территории Казахстана. Через него когда-то проходил Великий шелковый путь, и в начале ХХ века - это был перекресток торговых дорог. Здесь был большой базар, на который съезжались торговцы и покупатели издалека. В числе прочего на базаре продавали скот, который большими стадами угоняли в Ферганскую долину, в Китай и другие регионы. Раньше, чем в других городах, здесь образовались артели (в основном сельскохозяйственные) – объединения ремесленников или земледельцев.

Мерке также был известным культурным центром, сюда съезжались артисты, музыканты из больших городов, здесь выступали молодые Кари Якубов, Тамара Ханум, многие другие в будущем прославленные мастера. В город отовсюду тянулись люди – за покупками, развлечениями, работой.

Дед моего отца, мулла Туракул-ота, будучи человеком предприимчивым, приехал сюда с семьей из Ташкента на постоянное место жительства с целью заработать ремеслом и торговлей. В то же время он был исключительно образованным человеком, своим детям он также дал прекрасное образование.

Старший сын, мой дед Холмухаммад, родился в 1878 году. Он с детства был очень талантливым и усердным, отличался исключительной требовательностью к себе и другим, окружавшим его людям, принципиальностью, гуманностью, получил духовное образование.

Его мать, моя прабабушка, рано умерла, и Туракул-ота женился вторично. У него было еще шестеро детей от этого брака: Хабиба, Абдулкаюм, Хатима, Халима, Абдумалик, Абдуманнон. Все они получили высшее для того времени образование, были передовыми, творческими людьми. Абдулкаюм преподавал в медресе и потом в школе, известно, что одним из его учеников был сын муфтия Эшона Бобохона Зияутдин-кори. Совместные Абдулкаюма с Хлматом произведения, статьи публиковались в журнале «Ислохат» и газете «Туркистон вилоятининг газетаси».

Младший сын Туракул-ота – Абдуманнон учился в Ташкентском Педагогическом техникуме, был весьма просвещенным человеком, стал впоследствии известным писателем, литературным переводчиком, критиком, известным под псевдонимом Маннон Ройик. Он учился в самаркандской академии с писателем Уйгуном, будущим ученым Ильясом Исхаковым, был очень дружен с впоследствии известным писателем Гайратий. Он хорошо знал русский язык и был одним из первых переводчиков произведений русских писателей на узбекский язык; были опубликованы его переводы романов Шолохова, Фурманова и других современных писателей. О нем подробнее речь пойдет позже.

ХОЛМУХАММАД ТУРАКУЛИ

Жизнь моего деда мулло

Холмухаммада, известного

также под именем Холмат-домла, была полна драма-тических событий. По вос-поминаниям знавших его людей это был человек высоконравственный, один из образованнейших людей своего времени. По воспоминаниям родственников, у Холмат-домла был большой дом, полный книг. В годы репрессий, он, чтобы спасти от уничтожения книги, ставшие в это время запретными, часть их сбросил в найденный на кладбище колодец, а наиболее ценные спрятал, сложив их во дворе в виде забора, и, обложив кирпичами, замазал сверху глиной. Что стало потом с этими бесценными книгами, никто в семье не знает. Всякий, кто имел в своем доме книги и рукописи, написанные арабской графикой, подвергались жестоким репрессиям, По рассказам очевидцев, люди, боясь наказания, выбрасывали хранившиеся у них старинные рукописи, реликвии в арыки, и привычным было зрелище, например, в Ташкенте плывущих в речке Анхор книжных страниц.

Сохранились статьи Холмухаммада Туракули (или, как иногда пишут, Туракулий) в журналах, опубликованных в разные годы. Там же печаталась переписка, мухокама – дискуссия, которую он вел с наиболее грамотными и прогрессивными жителями Мерке, других городов. Они задавали вопросы о разных сторонах жизни людей и государства, о религии и ждали его ответов. Эти статьи

были опубликованы в журнале «Аль-ислох», или «Ислохат» (Реформа) на староузбекском языке, и сохранились по сей день.

Холмухаммад принимал живейшее участие в спорах в начале ХХ века о взаимоотношении государства и религии, разъяснял хадисы, давал комментарии к Корану, писал о суфизме, или мистическом направлении в исламе, возникшем в 8-9 веках, и его течениях. Для суфизма характерно сочетание аскетизма с учением о постепенном приближении через мистическую любовь к познанию Бога и слиянию с ним.

Его ссылки на классиков литературы свидетельствуют о прекрасном знании их трудов, истории ислама, Корана, арабского и персидского языков, постоянной работе с книгами. Например, Холмат-домла часто ссылался на тома произведений ученого имама Мухаммада Аль-Газали (1059-1111 г.), глубоко изучившего теологию, законодательство, юриспруденцию, традиции и Коран, преподававшего греческую мифологию и обладавшего острым чутким умом и уникальной Обложка журнала «Аль-Ислох» 1910 г.

памятью. Неудовлетворенный средним уровнем теологического обучения, Аль-Газали отказался от своего высокого поста, семьи и всех благ и стал суфийским дервишем, странствовал по свету в одиночестве, встречаясь с другими суфиями и, после десяти лет сурового аскетизма, достиг просветления. Об Аль-Газали великий немецкий философ Георг Фридрих Гегель писал, что он настоящий пророк, и без него восточная философия и мышление не были бы столь глубокими и последовательными. Он оказал влияние на средневековую философию в Европе и заслужил титул Худжат Аль-Ислам (Доказательство Ислама).

Несомненно, Холмат-домла находился под сильным влиянием этой личности, разделял и применял в своей жизни идеалы и наставления суфиев. В своих статьях Холмухаммад Туракулий призывал к обучению, просвещению:

«Среди просвещенных не найдется и 101 человека, знающего историю пророков, понимающего суть суфизма и тех арабских выражений, которые сам употребляет».

«В споре все должны быть равны независимо от возраста и положения, и если не соблюдать этого, если человек будет только слушать и исполнять то, что ему велят, он никогда не выйдет из темноты».

Холмат-домла преподавал в медресе, с 1912 года до революции он был имамом в мечети. Его проповеди славились глубиной и высокой нравственностью, люди издалека приезжали, чтобы послушать их. Однажды человек, приехавший из Намангана, разговорился с Холмат-домла и был так впечатлен им, что предложил ему взять в жены свою дочь, несмотря на то, что тот уже имел жену и ребенка - дочку Хадичу. На протест своей жены отдать свою молодую дочь за семейного человека он ответил, что, если бы у него было две дочери, он был бы счастлив отдать обеих за такого человека. Он обещал, что его дочь родит Холмату сыновей. Так мой дед женился вторично на дочери Хийватулла хожи угли Алихужа-ишона, Рахбархон.

Молодая жена родила ему пятерых детей, после первой дочери Сапии действительно родились три сына – мой отец, названный при рождении Абдулазизом,

в 1917, Абдурауф в 1919 и Абдулхамид в 1923 году. Правда, впоследствии двое старших сыновей в документах изменили дату своего рождения, прибавив себе по году, чтобы их на год раньше взяли в школу, так что в паспорте у моего отца стоял 1916 год, а у дяди Рауфа – 1918. Последней была дочь Пахима, которая умерла молодой.

После последних родов у Рахбархон начался воспалительный процесс, который распространился на костную ткань, требовалась операция, но молодая женщина не соглашалась на нее, надеясь, что поправится сама. Болела она долго и мучительно.

Они с мужем поселились отдельно от детей на окраине Мерке. Там было большое кладбище, расположенное на вершине холма, а у его подножия – плодородные земли, где Холмат выращивал фруктовые деревья, в основном яблони. Их глазам всегда представало красивое зрелище – цветущие или плодоносящие яблони, а за ними на вышине – мусульманское кладбище, которое представляло собой бесконечное, однородное бугристое поле с растущими на нем кое-где деревьями, весной, покрывающееся красными маками, летом – густой травой и разноцветными цветами, осенью, осыпанное желто-оранжевыми листьями, а зимой – покрытое белым снегом. Тогда еще не ставили надгробных плит на могилах, и эти одинаковые холмики символизировали то равное положение, которое приобретали люди после смерти, независимо от того, кем они были при жизни.

И в этом яблоневом саду Холмат построил землянку, где они с женой и жили в летний период. В один из дней Рахбар вышла встретить мужа с вечернего намаза и вдруг увидела, как по кладбищу ходит множество людей в белых одеждах, они стали водить хоровод и, спускаясь с холма, проходили совсем рядом с ней, и кто-то из них задел ее краем своего платья. Это видение сильно испугало ее, и с тех пор она почти не вставала. Родители возили ее в Наманган, чтобы показать табибам, подлечить, но ничего не помогало, она болела 3 года и скончалась в возрасте 37 лет в Мерке. Ее похоронили на том же кладбище.

Октябрьский переворот Холмат воспринял с большим воодушевлением, надеждой на обновление, на лучшую, более справедливую жизнь, стал активным участником организации воспитания в новом стиле, работал в системе образования, был Председателем ГорОНО города Мерке. В этот период он написал много просветительских статей о новой жизни, о необходимости школьного образования, о равноправии женщин.

Помимо религиозной и просветительской деятельности Холмат-домла занимался и другими, житейскими делами, как и любой суфий, умел шить обувь, одежду, мастерил. Он также занимался земледелием, и в 1926 году вместе со своим братом Абдулкаюмом создал сельскохозяйственную артель – прообраз колхоза, где выращивали пшеницу, бахчевые культуры, наладили производство тутового шелкопряда. Братья договорились о реализации коконов в Чимкенте, но не оформили договор документально, и, когда привезли урожай в Чимкент, были обмануты, не получили своих денег. Холмату было стыдно возвращаться в Мерке ни с чем, он отправил туда брата с извинениями, а сам уехал в Ташкент. Здесь он работал на швейной фабрике «Красная Заря», не прерывая связи с религиозными деятелями.

С 1924 года началось территориальное разделение в Средней Азии (до этого существовали Бухарский эмират, Хивинское и Кокандское ханства). После раздела начались столкновения между узбекским и казахским населением, другими группами. Популярный в тот период деятель Казахстана Турар Рыскулов возглавлял группу, которая старалась примирить враждующие стороны, избежать конфликтов. Впоследствии он был назначен Председателем ВЦИК. (Удивительны людские судьбы – через полвека дочь Рыскулова Роза Тураровна защищала докторскую диссертацию по биохимии в Ташкенте на Ученом Совете, где председательствовал Я.Х. Туракулов).

B начале 30-х годов в Мерке руководящие посты стали занимать казахи, узбекское население стало подвергаться притеснениям, снова возникли конфликты на национальной почве.

Холмат-домла на некоторое время вернулся в Мерке, где жил вместе с дочерью Сапией и зятем и занимался с ним коммерцией. Надо отметить, однако, что Холмат–домла, так же как и другие члены семьи, отличался удивительной доверчивостью и наивностью в практических делах, его часто обманывали. Известен случай, когда с ним за товар расплатились пачкой денег, которые он не пересчитал на месте, а когда вернулся домой, обнаружил, что внутри пачки вместо денег нарезанная газета. Холмат-домла только посочувствовал покупателю оттого, что у того не хватило денег расплатиться с ним.

Сестра Холмата Халима была замужем за секретарем Ташкентского горкома Нодиром Шоабдурасуловым., у них было трое детей. Женщина, привыкшая к строгой аскетической обстановке, тяготилась новым богатым убранством дома и, по рассказам родственников, жаловалась, что приходится тратить много времени для содержания в чистоте мебели и множества предметов, и, в конце концов, подарила свою мебель жене одного из сотрудников мужа, превратив снова свой дом в подобие монашеской кельи. Впоследствии брак Халимы распался, Шоабдурасулов женился вторично на русской женщине, от которой имел сына, известного в недавнем времени общественного деятеля России Игоря Шоабдурасулова.

Моему отцу тоже не удалось стать коммерсантом, как-то его послали с партией сшитых казахских шапок продать ее на базаре, он погрузил их в повозку и поехал на осле в город. Проезжая по мостику через арык, повозка опрокинулась на шатких досках моста, вся партия товара свалилась в воду и была унесена течением.

Через некоторое время, в 1939 – 40-ые годы, Холмат-домла снова вернулся в Ташкент. По словам родственников, в этот период ему предложили возглавить Духовное управление Средней Азии (мусурмон бошкармаси), но он отказался, чтобы это не отразилось на карьере сыновей, которые в то время уже работали в государственных органах. Есть данные о том, что во время войны (1942-43 г.) Холмухаммад Туракули работал каллиграфом в этом управлении и писал воззвания для солдат-мусульман. Об этом вспоминал будущий глава духовенства Зияутдин-кори, который в тот период занимал пост заместителя главы этого ведомства и был близок с Холмат-домла.

Члены семьи, особенно мужчины, встречались не часто, каждый шел своей жизненной дорогой. Но, несомненно, между ними существовала тесная духовная связь, влияние Холмат-домла на детей было огромно - трое сыновей, достигнув больших успехов в своей деятельности и высоких постов, оставались всю жизнь очень скромными людьми, поставив перед собой целью не достижение материальных благ, а высокую духовность и благородный труд.

Умер Холмухаммад Туракули в 1944 году в возрасте 66 лет. Он изнурял себя физическим трудом, в один летний день, распахивая колхозное поле, он сильно вспотел и прилег отдохнуть на прохладную траву. Это стало причиной стремительно развившегося крупозного воспаления легких. В то время уже начали использовать сульфаниламидный препарат - сульфидин, но сыновья по роковому стечению обстоятельств не успели его вовремя подвезти больному отцу.

ДЕТСТВО

Итак, Абдулазиз, впоследствии получивший от своего учителя имя Ёлкин, был первым сыном Холмат-домла.

Он был очень живым и способным ребенком, рос на фоне политических потрясений, революционных волнений. Часто его, еще совсем маленького, но хорошо знавшего узбекский и русский языки и обладавшего звонким голосом, заставляли выступать на митингах, зачитывать воззвания, призывы, делать всевозможные объявления. Он мечтал сбежать с ребятами, чтобы поиграть в футбол или запустить любимый воздушный змей в небо, но был вынужден присутствовать на различных собраниях и сходках.

Ему еще не было шести, когда он увязался за дядей Абдулкаюмом в меркенскую школу, где тот преподавал математику, а физику - другой его дядя Абдумалик. Учеником он был внимательным и благодарным; на всю жизнь запомнил опыты на практических занятиях, доказывающие, например, расширение тел при нагревании. Заворожено наблюдал нехитрые, но наглядные опыты, например, как его дядя ставил на огонь колбу с водой, и вода начинала увеличивается в объеме и даже выливаться наружу (на фото Ёлкин – второй справа).

Младший дядя Маннон Ройик был человеком широких и передовых взглядов, он сыграл важную роль в судьбе своих племянников, в особенности Ёлкина. Он пробудил в племяннике интерес к написанию небольших стихотворений, статей, к журналистике, поощрял его попытки переводить понравившиеся книги с русского на узбекский язык.

Отец всегда очень ценил то огромное влияние, которое оказал Маннон Ройик на его формирование.

Приехав на каникулы в Мерке, тот заметил, как подрос его старший племянник, отметил его тягу к знаниям и незаурядные способности, предложил забрать его в Ташкент. Муж сестры Холмата Халимы, уже упоминавшийся Нодир Шоабдурасулов, занимавший в тот период (1924-26 гг.) должность секретаря Ташкентского горкома партии, поддержал эту идею и обещал устроить мальчика в Школу-коммуну им. К. Либкнехта, где учились и его сыновья. Так, Ёлкин (имя в интернациональной среде преобразовалось в Ялкин) оказался в Ташкенте вдали от семьи. Это был 1925 год.

Так описывал этот период в своих воспоминаниях Я.Х. Туракулов много лет спустя:

«Человеческая память огромна и удивительна. Пока наука не открыла механизмов памяти, каким образом оставляют отпечаток в клетках мозга все бесчисленные сигналы окружающего мира, как воскрешаются в памяти факты и события давно прожитых дней. Не все явления жизни запоминаются с одинаковой силой, одни из них проходят бесследно, а другие остаются на всю жизнь, даже не потускнев с годами. Очевидно, их глубокое воздействие на чувства и мысли определяются значимостью их для воспринимающего субъекта, состоянием и подготовленностью его мозга к их восприятию и являются решающим в формировании его мировоззрения, его убеждений»*.

«Хотя жизнь в Мерке была живой, интересной, насыщенной значительными событиями, меня охватило страстное желание выехать для учебы в город Ташкент, который в моем воображении представлялся как огромный город, полный всяких невиданных вещей – трамвая, машин, кино, театров, библиотек, разных учебных заведений. Такое представление возникло и укрепилось из рассказов знакомых, родственников и, особенно, студентов, обучавшихся в Ташкенте и приезжавших на каникулы в Мерке. Внешний вид, одежда, манера общения вызывали во мне восторженный интерес и желание быть похожим на них.

Среди этих студентов были действительно замечательные люди, достойные подражания, как, например, будущий писатель и переводчик художественной литературы мой дядя Маннон Ройик, выдающийся поэт-лирик Уйгун, писатель-драматург Умаржон Исмаилов и другие. Под впечатлением от встреч с ними и их рассказов у меня возникло твердое решение поехать на учебу в Ташкент. Так, несмотря на сопротивление родителей, в 9-летнем возрасте я впервые сел в поезд, приехал в этот город, о котором так мечтал, и с помощью дяди поступил в опытно-показательную школу-коммуну имени Карла Либкнехта, расположенную в селе Луначарском под Ташкентом (ныне территория города)».

________________________________

* Из автобиографии Я.Х. Туракулова.

ТРУДОВАЯ ОПЫТНО – ПОКАЗАТЕЛЬНАЯ ШКОЛА – КОММУНА ИМЕНИ КАРЛА ЛИБКНЕХТА

Уехав от семьи, Ялкин, однако обрел по-настоящему новую семью в лице преподавателей и учеников коммуны, в которой получили разностороннее воспитание около 600 детей. В основном это были сироты или беспризорники, дети из беднейших семей. Нужно было найти подход к каждому ребенку или подростку.

Физический труд чередовался учебными и внеклассными занятиями. Дети сами строили классы, выращивали пшеницу, хлопок, рис, кукурузу, бахчевые культуры, овощи, фрукты. Кроме этого, их обучали выведению тутового шелкопряда, пчеловодству, кролиководству. В мастерских изготавливали дефицитные тогда наглядные учебные пособия. В 1927 году в Самарканде состоялась выставка этой продукции, которая получила распространение по всему Узбекистану. Были в школе свой драмкружок, оркестр, газета.

Школа-коммуна была открыта в 1918 году под попечительством Н.К. Крупской, и во главе ее стоял выдающийся педагог, крупный ученый Всеволод Федорович Лубенцов, увлеченный идеей трудового воспитания молодежи. Он собрал в школе замечательных ищущих педагогов, которые находили новые формы обучения, создавали необычную, творческую обстановку.

Вс.Ф. Лубенцов во Всесоюзном конкурсе на лучшего учителя был признан вторым и награжден новой солдатской шинелью и яловыми сапогами. Об этом событии писала газета «Правда» на первой странице, школа была названа «Жемчужиной Востока».

«Надо сказать, что мне здорово повезло, ибо я попал именно в такую школу, которая полностью соответствовала моему духу и стремлению все знать, всему научиться и в первую очередь научиться свободно говорить и читать на русском языке.

Особенно тактично и умело прививалась дружба между учениками русской и узбекской групп. Хотя мы учились отдельно, но жили, трудились, играли вместе.

В классе была заведена тетрадь, куда мы записывали все прочитанные книги. В нашей школе книг для чтения на узбекском языке было мало, и я по воскресеньям рано утром уходил пешком из школы в единственную библиотеку в городе, находящуюся в центре старого города на расстоянии около 7 километров от школы. Там я сидел до вечера за чтением и поздно вечером возвращался обратно. Однажды я написал в тетрадь сразу 18 названий книг, прочитанных мной за две недели. Многие не поверили этому и спрашивали, неужели все эти книги прочитал я сам, и убедились в этом только после того, как я перед всем классом рассказал краткое содержание каждой из них».

Школа выявила много юных дарований. Ялкин Туракулов проявил большие способности к шахматной игре, был одним из сильнейших шахматистов коммуны. Заполняя анкету юного коммунара, на вопрос: «На кого ты больше всего хотел бы походить?» он ответил: «На великого шахматиста Алехина». Страсть к шахматной игре Туракулов пронес через всю свою жизнь.

В школе Ялкин учился азам стихосложения, игре на скрипке, пробовал себя в переводах с русского языка на узбекский, в журналистике. Я так подробно останавливаюсь на годах, проведенных в школе-коммуне, потому, что, как отец сам неоднократно утверждал, они сыграли решающую роль в становлении его личности в ранний и решающий период его жизни (с 1925 по 1928гг.), в формировании характера и стиля жизни, огромной трудоспособности.

В школе он приобрел друзей на всю жизнь в лице Умара Таирова и народного художника Узбекистана Абдулхака Абдуллаева, о которых еще будет идти речь в этой книге.

Но однажды все рухнуло: кто-то из детей услышал, кем был отец Ялкина до революции, весть разошлась по школе, и ребята стали дразнить его – «сын муллы». В то время этот факт был компрометирующим, равноценным серьезному проступку, почти преступлению. Ялкин не вынес массового осуждения и вернулся домой в Мерке.

В 1931 году школа–коммуна была закрыта, приводились разные предположительные версии закрытия этой замечательной школы, просуществовавшей 11 лет. Одной из них было то, что из школы ушел ее руководитель, а за ним потянулся весь педагогический костяк. Позже выяснилось, что уходу Всеволода Федоровича Лубенцова из школы способствовала скандальная история, связанная с его беспартийностью и происхождением: его родители также принадлежали к духовному сословию.

Неудивительно, что Туракулов в своей автобиографии в графе «происхождение» всегда писал – «сын дехканина».

В Мерке была только двухлетняя школа на узбекском языке, и Ялкин не мог найти себе занятие, слонялся без дела, ходил в чайхану играть в самодельные шахматы, фигуры которых были сделаны из пустых катушек от ниток. Его мать была встревожена и, когда из Намангана приехал навестить ее брат, она попросила:

– «Абдуллахон, поговори с племянником, он от нас что-то скрывает».

«Дядя забрал меня в Наманган, где я учился в узбекской школе II ступени (с 5 класса).

Как раз в это время арабскую графику сменили на латинскую, и я ее быстро освоил. Многим новая графика узбекского языка давалась с трудом, и мне давали различные задания, так я стал секретарем школы. Благодаря хорошему знанию русского языка меня пригласили в Городское управление культуры города Намангана, где поручили во время киносеансов переводить надписи в немых кинофильмах, писать афиши, за это я имел право ходить в кино бесплатно и даже приводить своих друзей, чем я широко пользовался.

На снимке Ялкин (внизу справа) с группой преподавателей и учеников наманганской школы.

Учился я с усердием, и, учитывая мою подготовку и успеваемость, меня с группой ребят после окончания 5 класса перевели в 7. Уровень подготовки в этой школе был очень высоким, в этом мы убедились, когда сразу после окончания 7 класса с выпускниками других средних школ учились на курсах по подготовке в ВУЗы.

В этом была несомненная заслуга наших замечательных учителей, высокообразованных, гуманных, благородных людей среди которых были настоящие самородки, яркие личности. Спортивные состязания, стенгазеты, драмкружки – вся эта работа была поставлена в школе очень хорошо. Так, например, нашим драмкружком руководил будущий народный артист СССР Раззак Хамраев. Литературный кружок вел молодой поэт, ученик замечательного поэта, драматурга, известного революционера Хамзы Хаким-заде Ниязи. Всем ученикам запомнилось, как однажды он зашел на занятие в слезах и сообщил, что его любимый учитель Хамза погиб от рук басмачей, мракобесов в Шахимардане, и что пришел он попрощаться с нами перед отъездом на родину учителя, чтобы продолжить его дело.

А преподавателем узбекского языка и литературы был самобытный поэт Рафик Муминов, тонкий лирик, автор замечательных стихов, поэмы «Копчигай». Он смог увлечь своих учеников литературой, призывал к изучению русского языка – «языка великого Пушкина». Несмотря на то, что он говорил довольно резко и прямо, его голубые глаза на смуглом лице все время будто бы смеялись. Жизнь этого прекрасного поэта и педагога сложилась трагически, в 1937 году он был безвинно репрессирован, осужден на 10 лет тюрьмы. Его жена осталась с двумя детьми, без средств к существованию. Тяжелым трудом ей пришлось продолжать жить, поднимать детей, и, так и не дождавшись возвращения мужа, она умерла. Домой Рафик Муминов вернулся больным, и прожил с детьми всего 4 года.

Рафик Муминов, заметив во мне склонность к поэзии, дал мне имя Ёлкин, что означает «горящий, факел». Другим ученикам он тоже давал необычные имена – Учкун, Аланга. Неизвестно, сохранили ли они эти имена, но меня все знали только под именем Ёлкин, или по-русски, Ялкин. Несколько моих стихов и статей за подписью Ёлкин было опубликовано в газете «Ёш ленинчи».

Мой дядя Маннон Ройик прибавил к новому звучному имени фамилию Туракулов, по новым правилам, в отличие от братьев, носивших фамилию Холматов.

Вскоре я перевелся из узбекской школы в детдом к русским ребятам, с которыми подружился во время совместных выездов для агитационной работы в организуемые колхозы. Это была боевая работа, так как в кишлаках в период колхозного движения происходила ожесточенная борьба между колхозными активистами и басмачами. Старшие русские ребята называли меня «братишка», это имя сохранилось и в студенческие годы».

СТУДЕНЧЕСКИЕ ГОДЫ

К окончанию школы в Наманган приехал главврач Среднеазиатского Медицинского Института проф. Манулкин агитировать молодежь поступать учиться в этот Институт. Желающих было немного и дошло до того, что документы некоторых способных ребят, в том числе и Туракулова, забрали из школы и увезли в Ташкент. Ялкин мечтал стать инженером, и его обманули, что на санитарно-гигиеническом факультете есть инженерное отделение; он дал согласие.

Итак, в 1931 году 14 – летний Ялкин приехал в Ташкент и поступил на подготовительный факультет Среднеазиатского медицинского института (САМИ).

На снимке студенты первого курса ТашМИ

Во время учебы на подготовительном факультете наманганскую группу в количестве 15 человек за хорошую учебу премировали поездкой на экскурсию в Москву и Ленинград. Ехали поездом, руководителем группы был наманганский парень ненамного старше студентов, для всех эта поездка была первым знакомством с великими городами, их архитектурой, музеями, парками. Восторгам молодых людей не было конца, но конец поездки был печальным: руководителя избили, ограбили. В общем, кое-как раздобыли деньги на обратную дорогу.

Годы студенчества были увлекательными, но очень тяжелыми в материальном плане. Ялкин жил в доме отца на Тахтапуле, оттуда пешком добирался до Хадры, а потом на трамвае до Института. Это занимало много времени. Было, правда, общежитие для студентов на территории Мединститута, но оно больше напоминало барак, было очень неустроенным. Иногда Ялкину помогал его земляк, родом тоже из Мерке, известный писатель Умаржон Исмаилов, который имел в Ташкенте квартиру и предоставлял ее в распоряжение Ялкина, когда уезжал куда-нибудь из города. Интересно, что много лет спустя дочь Умаржона Исмаилова Дилдорхон и я вышли замуж за родных братьев, сыновей великого узбекского поэта Гафура Гуляма.

Часто Ялкин приходил на занятия босым, но никакие трудности не убавляли пыла и интереса к учебе. Он был самым младшим из студентов на курсе, но отличался активностью и любознательностью. На него сразу обратил внимание заведующий кафедрой химии Саттар Джаббар, который стал для Ялкина настоящим наставником.

В 20-ые годы Саттар Джаббар студентом попал в группу юношей и девушек, которых отправили на учебу в Германию и Францию. Это были дети состоятельных родителей, узбекской элиты того времени. В 1937 все они были подвергнуты репрессиям, многие из них расстрелены.

Саттар Джаббар закончил Гайдельбергский Университет в Германии, в 1931 г. Он вернулся в Ташкент и был назначен заведующим кафедрой химии Мединститута. Вместе с Саттаром Джаббаром из Германии в Ташкент приехал немецкий ученый Энгланд, который привез с собой оборудование и реактивы, обеспечив всем необходимым кафедру химии. Они оба читали лекции, причем Саттар Джаббар, знавший немецкий язык лучше русского, предпочитал читать их только по-узбекски, а Энгланд – по-немецки, а в качестве переводчика, хорошо знавшего русский, привлекали Туракулова. Постепенно он стал на кафедре вести практические занятия, а в русских группах читать и лекции. Таким образом, отец рано проявил себя на педагогическом поприще.

Саттар Джаббар привил студенту Ялкину Туракулову любовь к своему предмету, научил самостоятельно проводить первые опыты, вдохновлял его к изучению немецкого языка. Саттар Джаббар и Энгланд симпатизировали Ялкину и, видя его бедственное положение, однажды повели его в самый роскошный магазин в Ташкенте – Торгсин – и купили ему там ботинки и настоящий костюм. (Слово Торгсин казалось Ялкину загадочным и волшебным, и только спустя годы он узнал, что оно означает – Торговля с иностранцами). В студенческой газете сразу же осветили это событие такими словами: «Туракулов любит английские костюмы, французские романы и немецкий язык».

Саттар Джаббар часто водил Ялкина к себе домой, в так называемый дом Борковского, который находился недалеко от Института, рядом с заводом Сельcкого машиностроения. В нем жили многие сотрудники Мединститута с семьями – Абдулла Захидович Захидов, Дамин Назарович Сахибов, а также известный уже тогда писатель Ойбек, супруга которого Зарифа Саиднасырова работала доцентом кафедры органической химии Сельхозинститута.

Это был очень интересный дом, где собиралась научная и творческая интеллигенция, например, частым гостем там был замечательный художник и иллюстратор книг Искандер Икрамов. Главой и инициативным членом таких встреч был химик-органик Махмуд Хакимов. Он получил в детстве тяжелейшую травму на стройке и был серьезно болен. Сам о себе он говорил: «У меня больны все органы, здоров только мозг». Но при этом он был очень активным и светлым человеком, имел прекрасную семью. М.Хакимов был одержим идеей подготовки кадров, написания современных учебников для узбекских студентов. Во время встреч, споров решались многие вопросы общей культуры, введения новых специальных терминов в узбекский язык, например, были предложены узбекские названия химических элементов:

ачил – кислород,

сучил – водород, и т.д.

1937 год стал тяжелейшим ударом для семьи и друзей Саттара Джаббара – он был репрессирован, осужден за национализм, и расстрелян.

Его ученик Ялкин Туракулов сменил его на кафедре химии.

НАЧАЛО ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Наступил день окончания Института. Из 65 человек, поступивших в Институт, в 1936 году его закончили только пятеро:

Атаханов Эргаш Исабаевич, которого отец знал еще в Намангане. Он был близким другом отца всю жизнь, впоследствии стал видным ученым и медиком-терапевтом, профессором, несколько лет возглавлявшим Институт гематологии и переливания крови, впервые открывшим в клиническом учреждении кафедру биофизики.

Магрупов Асадулла Икрамович – первый узбек-патологоанатом, возглавивший впоследствии кафедру патанатомии Самаркандского Медицинского Института. Его с отцом также связывала нежная дружба, своему сыну он дал имя Ёлкин. Асадулла Икрамович умер рано, в возрасте 55 лет.

Нишанов - приехал из Киргизии, после окончания Института уехал обратно, работал в курортном управлении Киргизии, в зрелом возрасте были приятные встречи на конференциях во Фрунзе, во время поездок на Иссык-Куль.

Шамсиев Сайфи Шамсиевич, тоже родом из Намангана, ставший в последующие годы известным педиатром в Узбекистане, профессором, членом-корреспондентом Академии Медицинских Наук СССР, заведовал кафедрой педиатрии Среднеазиатского Педиатрического Института.

Дипломированный врач Ялкин Туракулов, подготовленный для проведения самостоятельных научных исследований и мечтающий о работе на любимой кафедре, был направлен на педагогическую и издательскую работу. Так, в 1936 году он был назначен редактором и заведующим медицинским отделом Узбекистанского Государственного Издательства и проработал там 2 года. Опыт этих лет, однако, оказался полезным в будущем, при написании монографий и учебников, побудил отца к созданию важных и нужных книг.

Параллельно он работал ассистентом на кафедре биохимии Мединститута, переименованного в ТашМИ, вел там курс химии, органической химии и биохимии. Заочно продолжал изучение немецкого языка в Институте Иностранных Языков.

В это время на базе ТашМИ началась организация Фармацевтического Института. В первое время новый институт еще не имел своей базы, педагогических кадров, не было и директора. И в 1939 году Ялкина Халматовича Туракулова назначают первым директором нового учебного заведения – ФармИ. Ему было всего 22 года, и на этой должности он проработал до 1941 года, до начала войны. Одновременно он поступает в аспирантуру на кафедру биохимии ТашМИ, посещает курсы для руководящего состава.

Туракулов Я.Х. – ректор и аспирант.

Постоянно стремясь к повышению своего общего культурного уровня, он поступает на заочное отделение Московского Института Философии, Литературы и Истории и ездит во время сессий сдавать экзамены в Москву. Молодая наука Узбекистана остро нуждается в специалистах, ВУЗам не хватает преподавателей, и Туракулов начинает читать студентам лекции по философии. Необходимо заметить, что занятия философией в МИФЛИ, чтение студентам лекций по философии дали отцу глубокие знания этого предмета. Позже, в разные периоды жизни, он напишет много прекрасных философских статей о науке, разных отраслях биологии.

И, конечно же, он занимается научной работой под руководством заведующего кафедрой биохимии ТашМИ А.С. Волынского по теме «Антагонизм ионов калия в условиях солевой аналгезии», которая вылилась в кандидатскую диссертацию.

Все, за что брался Туракулов, несмотря на предельную загруженность, он неизменно выполнял со всей ответственностью и в срок. Эти годы научили его ценить буквально каждую минуту, и вся его дальнейшая жизнь была подчинена четкому режиму труда и отдыха, позволявшему брать на себя огромный объем работы и выполнять ее основательно, без спешки и аврала. Он говорил, что если умело распоряжаться временем, его хватит на все.

Часто, слыша от людей, что им приходится задерживаться на работе допоздна, чтобы успеть выполнить свои обязанности, он отвечал, что они просто не умеют правильно распределить свое время. Сам он всегда, за редкими исключениями возвращался с работы в определенное время, и, отдохнув, продолжал работать дома. Отец был очень требовательным к людям, но, прежде всего, к себе самому, ненавидел праздные, неспешные разговоры, считая их пустым времяпровождением. Главным для него всегда была работа, дело, он не позволял себе даже болеть, и считал, что быть культурным человеком означает быть здоровым. В труде он воспитал в себе несгибаемую волю и высокий дух.

ВОЙНА

Ялкин Халматович с друзьями Э.И. Атахановым, Ойбеком, М.Г. Гулямовым.

22 июня 1941 года, в воскресенье отец с друзьями были в гостях у одного из друзей - летчика по имени Тимур и, возвращаясь вечером домой, в трамвае услышали объявление о начале войны с фашистской Германией. Вернувшись домой, он в тот же день получил повестку о вызове в Военкомат.

23 июня состоялся сбор в здании школы №18, а затем на территории Фарминститута, где многие сотрудники института во главе с директором Туракуловым выразили готовность добровольно отправиться на фронт. Отец попросил 3 дня отсрочки для защиты диссертации, которая состоялась в этот же день на Ученом Совете ТашМИ.

24 июня его вызвал секретарь ЦК Азимов и предложил ему пост заместителя министра Здравоохранения, но отец отказался, заявив, что в эти дни должен быть на фронте.

27 июня он отправился в город Каттакурган, где была организована Самаркандская моторизованная стрелковая дивизия, в состав которой вошли медики Х.А. Хакимов, Д.Н. Сахибов, К.Х. Тагиров и Я.Х. Туракулов. Из Каттакургана дивизия эшелоном была отправлена на Западный фронт (1-ый Украинский фронт), но по дороге была разбита – в это время фашисты вели активное наступление. Отец попал в Действующую Армию Западного фронта и участвовал в боях вблизи г. Ельня (Смоленская область) в качестве младшего врача. Во время жестоких боев он оказывал первую помощь раненым бойцам и организовывал их эвакуацию.

На снимке сидят слева направо Э.И. Атаханов, Н.С. Кельгинбаев, Я.Х. Туракулов, Х.А. Хакимов

29 августа 1941 года во время выноса раненых с поля он сам был ранен разрывной пулей в голень и был отправлен в подмосковный госпиталь. После непродолжительного лечения,16 октября, в дни решительных сражений за Москву Главное Военно-Санитарное Управление назначило Туракулова начальником санитарной службы в создаваемой в Сибири в городе Анжеро-Судженск 137 отдельной стрелковой бригаде. В этой должности он принимал участие в боях на Волховском фронте с февраля по май 1942 года. Вот его воспоминания об этих днях:

«Шли суровые годы войны. Бойцы нашей армии вели тяжелые бои по всему огромному фронту военных действий от Крайнего Севера до южных границ нашей страны… Ленинград был взят в кольцо и переживал тяжелые дни блокады, полные лишений и трагедий… Первое, что мы встретили при выгрузке из эшелона по прибытии из Сибири, были толпы эвакуируемых граждан Ленинграда, которые выбрались из блокады по замерзшему Ладожскому озеру, «Дороге жизни». (В ноябре 1941 г. была проложена автомобильная дорога по льду Ладожского озера, по которой провозились боеприпасы, вооружение, продовольствие, медикаменты, топливо, а из Ленинграда эвакуировались раненые, больные, нетрудоспособные. За зиму 1941-42 гг. было эвакуировано 550 тысяч человек, несмотря на бомбежку и обстрелы). Мы были потрясены их видом, рассказами об их страданиях.

Наша бригада вела бои в лесисто-болотистых местах под Ленинградом и, несмотря не очень тяжелые условия, заняла ряд сел в районе города Новые Кириши. После освобождения одного из сел, мы были свидетелями бесчеловечных зверств немецких оккупантов. В составе комиссии Волховской оперативной группы я подписал акт на основе осмотра изуродованных тел погибших солдат и командиров.

Я был в должности начальника Санслужбы бригады, но и медицинским работникам приходилось браться за оружие и защищать медсанроту при атаках противника. В одном из боев прямо над операционным столом, во время оказания помощи погибли хирург и медсестра»*.

За отличную организацию медицинской службы Ялкин Туракулов в 1943 году был награжден Орденом Красной Звезды, а впоследствии Орденами Отечественной войны I и II степени.

В июне 1942 года он был отправлен в г. Куйбышев на курсы подготовки начальников санслужбы и оттуда в военно-десантную часть. Там был назначен вначале старшим врачом полка, а затем Командиром 12 Отдельного медико-санитарного батальона в чине майора медицинской службы в составе 1 Гвардейской Воздушно-десантной Звенигородско-Бухарестской, ордена Суворова, Краснознаменной дивизии, насчитывающей 4 тысячи человек.

В конце 1942 – начале 1943г. дивизия участвовала в жесточайших боях на реке Ловать. 35 лет спустя гвардии полковник медицинской службы заслуженный врач П.Ф.Кошелев так вспоминал эти дни:

«В суровую зиму 1943 года на Северо-западном фронте, при ликвидации Демянской группировки противника и форсировании реки Ловать командиру Медсанбата дивизии Я.Х. Туракулову пришлось его развернуть в палатках, землянках, сохранившиеся дома приспособили под операционную и перевязочную. В первые сутки контингент раненых был крайне тяжелым с повреждениями крупных сосудов, ишемией, проникающими ранениями. Хирурги работали сутками, не отходя от столов. Выздоравливающие солдаты служили резервом для пополнения подразделений дивизии.

С однополчанином А.Н. Колесниковым, 1943 год.

Летом наши войска перешли в наступление. В Старорусской наступательной операции в течение трех суток ожесточенных боев части дивизии продвинулись в глубину обороны противника. Перерезали шоссейную дорогу, но вынуждены были остановиться на реке Порусья. Здесь понесли значительные потери в личном составе.

Суровые испытания выпали медицинской службе дивизии. Я.Х. Туракулов развернул медсанбат в лесу, в палаточном фонде. Во время наступательного боя поток раненых был беспрерывным, массовым, в операционных и в госпитальном взводе шла борьба за жизнь тяжело раненых. В противошоковой палатке проводились реанимационные мероприятия по выведению из шокового состояния крайне тяжелых раненых.

Работать приходилось под гром канонады и пулеметным обстрелом вражеской авиации, при взрывах артиллерийских и авиационных снарядов противника. При этом был достигнут высокий процент возвращения в строй раненых (72,3) и больных (90,6). Это было заслугой четкой организации работы медицинской службы под командованием гвардии майора Ялкина Холматовича Туракулова.

К исходу августа после прорыва, отбив контратаки противника, удалось закрепиться на достигнутом рубеже».

Дальше приведу воспоминания операционной медсестры 12-го ОМСБ гвардии старшего сержанта медслужбы Н.И. Солертовской:

«Осенью 1943 года дивизия была передислоцирована на 2 Украинский фронт. Дорога была тяжелой, размыта дождем, часто машина буксовала. Приходилось ее разгружать, преодолевать тяжелый участок, загружать снова имуществом и продовольствием и двигаться дальше. Наконец добрались до села Чапаевка на Днепре южнее города Кременчуг.

Туракулов скомандовал разгружаться и располагаться, а сам с помощниками К. Харитоновым и А. Поспеловым организовали местное население для сбора раненых в расположение оперативной группы медсанбата. Работали без отдыха более суток, не хотелось ни спать, ни есть. Мысли работали в одном направлении – скорее оказать хирургическую помощь всем раненым, отправить их в безопасное место. Некогда было даже обращать внимание на артобстрел и бомбежку.

Когда работа подошла к концу, была дана команда сворачиваться и погружаться в машины для следования за частями дивизии. Наконец все погрузились и двинулись в путь. И тут случилось непоправимое – машина, в которой ехал Я.Х. Туракулов, подорвалась на мине, и он получил тяжелое ранение.

Мы были расстроены, все девушки горько плакали. Комбата эвакуировали на самолете сначала в госпиталь 37 армии, а затем в тыловой госпиталь»**.

Затем отец долго лечился в Харькове, Пензе. В строй он вернуться уже не мог, был демобилизован. За организацию успешной работы Медсанбата во время наступательных боев Управление Северо-Западного Фронта объявило Я.Х. Туракулову благодарность.

Будучи на фронте, отец вел переписку с домом, в основном с младшим братом Хамидом, посылал ему деньги. В апреле 1944 года он послал телеграмму из Пензы о выписке из госпиталя и возвращении в Ташкент для продолжения лечения. Телеграмму дома не получили и были встревожены молчанием. Отец Ялкина собирался отправить Хамида в Пензу за братом.

В это время Ялкин возвращался поездом домой и по дороге рассказывал попутчикам, что его обязательно придут встречать на вокзал родственники, коллеги и студенты. Во-первых, ему не поверили, что он, такой молодой, работал ректором Института, и он пожалел, что не взял из дома фотографию с коллективом ФармИ, сделанную 24 июня 1941 года в день выпускного вечера после окончания первого курса, на котором учился Хамид. Но, когда Ялкин Туракулов спустился на перрон на костылях и с вещмешком за спиной и обнаружил, что его не встретил ни один человек, то люди, с которыми он ехал, и вовсе разочаровались.

Прождав какое-то время, и не зная, как поступить, он вспомнил, что недалеко от вокзала рядом с Фармзаводом живет его однокурсница. И он дошел пешком до ближайшего знакомого ему адреса, квартиры, где она жила со своей семьей, и переночевал там. Наутро Хамид встретил девушку в Институте и узнал от нее, как его любимый брат вернулся с фронта домой.

Пока Ялкин продолжал лечение в Ташкенте, сотрудники просили Хамида уговорить его вернуться на должность ректора ФармИ. Сразу после окончания лечения он был назначен на эту должность.

____________________________________

*- Генерал-лейтенант запаса Герой Советского Союза И.И.Громов «Боевой путь 1-й Гвардейской воздушно-десантной, Звенигородско-Бухарестской, Ордена Суворова П степени, Краснознаменной дивизии. Москва, 1978г.

** - Кошелев П.Ф. «Они боролись за жизнь». Воспоминания об участии медработников 1ВДГВД в боях за освобождение Родины, 1980.

СЕСТРЫ И БРАТЬЯ

Второй сын Холмат-домла – Абдурауф Холматов, больше других детей был похож на мать и на ее брата Абдуллахона, был очень мягким, но принципиальным, ответственным и целеустремленным. Он по совету старшего брата Ёлкина стал медиком, хотя поначалу тоже мечтал быть инженером, заниматься металловедением, даже окончил техникум сельхозмашиностроения и поработал немного на Кузбассе. Рауф Холматович вспоминал: «Ёлкин-ака боялся, что я останусь там навсегда, и убедил меня вернуться в Ташкент и учиться на врача, так я поступил в ТашМИ и закончил его в 1942 году. Старший брат мне очень много помогал, как советом, так и материально, находил жилье и т.д., был очень внимателен ко мне и Хамиду.

Закончившие в 1942 году институт 600 молодых врачей почти все были отправлены на фронт, а меня оставили работать в Министерстве внутренних дел, где я занимал должность инструктора медицинского отдела сначала в Намангане, потом в Фергане». С 1946 года он работал заместителем начальника Медсанчасти МВД, а в 1961 году Рауфа Холматовича Холматова назначили Начальником медицинской службы МВД республики.

Рауф Халматович

Вот как о нем написали его коллеги: «С именем Р.Х. Холматова связан период становления и развития медицинской службы МВД Узбекистана 1950-70 годов. Он отмечен такими вехами, как создание центрального госпиталя, ряда лечебных учреждений в Ташкенте и областях, санитарной службы, наконец, образование медицинского управления. Все это было сделано по инициативе и при непосредственном активнейшем участии Рауфа Холматовича.

Заметную роль сыграл Рауф Холматович в воспитании медицинских кадров, многие из ныне работающих в этой системе считают его своим учителем и наставником».

Р.Х. Холматов за самоотверженный труд и заслуги в области здравоохранения награжден Орденом «Знак Почета», ему присвоено звание «Заслуженный врач Узбекистана», он награжден медалями и Почетными грамотами.

Рауф Холматович пережил очень непростой этап в жизни – разведясь с первой женой Зиной, ему самому пришлось растить четверых детей, которые предпочли остаться с отцом. Много лет он, блистательный и красивый, возглавлявший важный отдел в Министерстве, возвращаясь с работы домой, один варил, стирал, утешал, воспитывал. Чтобы не оставлять детей дома одних, он редко ходил в гости, чаще сам приглашал в дом гостей - родственников и друзей. Мы, например, несколько раз встречали с семьей Рауфа Холматовича Новый год, часто гостили всей семьей по праздникам и в обычные дни в его доме на улице Лахути.

Устраивать личную жизнь ему было просто некогда. Когда дети подросли, он познакомился с умной и доброй Умидой Наджимовной, которая стала его женой, взяла все его заботы на себя, сделала все, чтобы заменить детям мать, а их детям стать бабушкой. Сейчас она очень трогательно ухаживает за мужем, оберегая его от забот.

Рауф Холматович очень много сделал для организации здравоохранения, он всегда был прекрасным организатором. Об этом знают выпускники ТашМИ 1942 года, которые принимали несколько десятков лет участие в организованных Рауфом Холматовичем традиционных встречах выпускников. На эти встречи неизменно собирались однокурсники, независимо от того, в каких городах и странах они жили. Рауф Холматович обладает удивительным даром дружить, и, хотя ему перевалило за 87, в дни его рождения квартира переполняется его друзьями и близкими, а те, кто не может придти или приехать, непременно отправляют поздравления по почте.

Младший брат Хамид в последние годы жизни Холмат-домла жил с отцом; окончив педагогическое училище, поработав год в Каракалпакстане учителем в начальной школе, он вернулся в Ташкент и поступил в 1940 году в фармацевтический институт. Окончив с отличием Институт и защитив кандидатскую диссертацию, начал работу на кафедре фармакогнозии. С Фармацевтическим институтом и кафедрой он связал всю свою жизнь, работал деканом, проректором, с 1970 до 1985 года был ректором ФармИ. До сегодняшнего дня доктор наук, профессор, кавалер Орденов Трудового Красного Знамени и «Знак Почета», «Отличник здравоохранения», «0тличник высшей школы» и «Заслуженный деятель науки Узбекистана» Хамид Холматович преподает, ведет плодотворнейшую научную работу, связанную с изучением дикорастущих лекарственных растений Узбекистана с целью их внедрения в научную медицину. Со своими коллегами и студентами он исходил долины и горы многих областей Узбекистана, изучил и систематизировал множество ценных трав и других растительных форм, в обилии произрастающих в нашем регионе и обладающих целительными свойствами.

60-летний опыт работы убедил Хамида Холматовича, что «действие простых лекарственных трав часто сильнее и надежнее, чем у самого дорогого фармацевтического препарата, созданного искусственным путем.

Ялкин и Хамид

Я изучал в основном растения, имеющие диуретические свойства. Многие люди страдают от сердечно-сосудистых заболеваний, связанных с гипертонией, которая в, свою очередь, зависит от задержания лишней жидкости в организме. Способностью выводить ее из организма обладают многие лекарственные растения, среди которых особое место занимает зверобой, или дала-чой, у которого есть несколько разновидностей. Великий ученый Востока Абу Али Ибн Сина употреблял зверобой в своей врачебной практике как ранозаживляющее, болеутоляющее, мочегонное средство, а также для лечения злокачественных язв». В 2003 году Хамид Холматович с коллегами закончил очень нужную и сегодня книгу «Растительные лекарственные средства Абу Али Ибн Сины», которую издал Фонд имени великого ученого.

Хамид Холматович является автором 270 научных работ, 15 монографий и 16 брошюр, посвященных изучению лекарственных растений Центральной Азии.

Не менее важной частью его деятельности стало создание учебников и словарей, так необходимых студентам, фармакологам и врачам. Его перу принадлежат 9 учебников и учебных пособий по фармакогнозии и латинскому языку на узбекском и русском языках, а также 5 словарей, изданных в разные годы. Среди них «Латинско-русско-узбекский фармацевтический словарь», «Латинско-узбекско-русско-арабско-персидско-таджикский словарь». В таких словарях возникла необходимость в связи с тем, что в последние годы современные исследователи заинтересовались исследованиями Абу Бакр Закрии, Ибн Сино, Беруни, Юсуфи, придворного лекаря Бабура, других известных на весь мир фармацевтов и целителей прошлых веков. Но они не всегда могут понять, о каких растениях в архивных первоисточниках, написанных на восточных языках, идет речь.

Авторитет Хамида Холматовича у преподавателей и студентов Фарминститута необычайно высок и безупречен, при этом он – скромнейший труженик, который не представляет жизни без любимой работы, коллектива, Института. Когда позволяет состояние здоровья, любит ходить пешком или пользуется городским транспортом. Увидев почтенного домла, ученики подходят к нему поздороваться, и домла, которому уже исполнилось 80, неизменно уступает молодым сотрудницам свое место в транспорте.

Хамид Холматович со своей супругой Мехринисо Алиевной, врачом-окулистом, создали прекрасную семью и живут, окруженные уважением и обожанием детей и внуков, недавно сыграли «золотую свадьбу». Их скромный дом открыт для каждого, и все с удовольствием идут туда за советом, поддержкой, добрым словом. Недавно, зайдя к дяде, я застала такую картину – молодой мужчина принес на руках свою маленькую дочь, чтобы дядя Хамид, как самый старший и уважаемый в махалле, по давнему обычаю, первым срезал отросшую прядку волос у ребенка.

Интересно, что отец со своими братьями чувствовал себя так, как ни с кем, свободно, самим собой. Он мог быть с ними строг, и они никогда не позволяли себе спорить или обижаться на него. Их отношение к старшему брату, несмотря на небольшую разницу в возрасте, было больше похоже на отношение сыновей к почитаемому отцу.

В свою очередь, к старшим сестрам отец всегда относился очень нежно и почтительно, безмерно уважал их. Я, к сожалению, с ними общалась меньше, не прислушивалась к разговорам взрослых, когда папины сестры приходили в наш дом. Из рассказов родственников узнала, что Хадича-опа работала в колхозе, и ее за хорошие показатели в работе отправляли в Москву, до старости она любила работать на земле, выполнять дехканский труд, конечно, занималась и обычной женской домашней работой, растила детей.

Сапия-опа вышла замуж рано, когда началась война, ее муж, оставив жену с двумя маленькими дочерьми, ушел на фронт. В 1944 году пришло сообщение, что он погиб, так Сапия-опа в 26 лет стала вдовой. После окончания войны она снова вышла замуж и родила троих сыновей, помогала мужу содержать большой магазин.

Сестры, хотя и не получили полного образования, прекрасно знали арабскую письменность, затем самостоятельно освоили латиницу, а потом и кириллицу, много читали. Сапия-опа собирала материалы о своем отце, хотела написать о нем. Это были мудрые, благородные, скромные, чистые душой женщины, умные в самом широком смысле этого слова, от них исходил внутренний свет. Вообще, говоря о детях Холмат-домла, знавшие их люди, журналисты часто используют термин «нуроний» – излучающие свет.

На снимке Я.Х. Туракулов с сестрами Хадичей и Сапией и
братом Хамидом

МОСКВА

В конце 1945 года решением Правительства Узбекистана 50 молодых ученых были командированы в Москву в докторантуру. В эту группу входили механик Мухаммаджон Ташевич Уразбаев, химики Карим Садыкович Ахмедов и Абид Садыкович Садыков, биолог Теша Захидович Захидов и многие другие. Это решение было продиктовано тем, что организованная в 1943 году в Узбекистане Академия Наук нуждалась в докторах наук, академиках, которых в то время было еще очень мало. Старостой был назначен Ялкин Холматович Туракулов.

Хабиб Мухамедович Абдуллаев, выдающийся ученый-геолог и организатор науки в Узбекистане, к этому времени оканчивал работу над докторской диссертацией, уже имел опыт работы директором Среднеазиатского индустриального института, заместителем Председателя Совнаркома республики, Председателем Госплана, был одним из первых членов-корреспондентов новой узбекской Академии наук, дважды кавалером Ордена Красной Звезды. Он с большой симпатией относился к Туракулову, поддерживал его.

По его рекомендации Туракулов, как староста, встречался с Усманом Юсуповым, был уполномочен решать вопросы о направлениях научных разработок, о роли узбекских ученых в решении региональных проблем. Например, еще в те годы ученые Узбекистана ставили вопрос о сохранении Аральского моря. Это был цвет растущей научной молодежи Узбекистана, они сполна оправдали возложенные на них надежды руководителей правительства, все в скором времени защитили докторские диссертации и вернулись в Ташкент. В будущем все они стали видными учеными, известными далеко за пределами Узбекистана, руководителями научных направлений, членами республиканской и союзной Академий. Х.М.Абдуллаев, А.С. Садыков, Т.З. Захидов в разное время возглавляли Академию Наук Узбекистана.

Жили в основном на Полянке, 41 – в общежитии Постпредства Узбекистана. В этот период в Москве учились многие в будущем прославленные деятели науки, искусства, среди них был молодой композитор Мутаваккил Бурханов, который учился в Московской Государственной консерватории имени П.И. Чайковского и жил на Полянке в соседнем с отцом номере. Отец так вспоминал эти незабываемые дни:

«Я познакомился с Мутаваккилом Бурхановым в период, когда он с благоговением учился в Московской консерватории, исследуя тонкие пути европейских и восточных мелодий и звуков, пребывал в поиске их гармоничного соединения. Его жизнь была наполнена постоянным творческим поиском.

Мы быстро сблизились благодаря сходству характеров и взглядов на мир. Во время бесед мы делились друг с другом своими открытиями, успехами, способами преодоления трудностей. Совместное обсуждение предстоящих планов, тех новых идей, которые мы мечтали осуществить в своей республике, укрепляло наше доверие друг к другу, убеждало в чистоте наших помыслов и устремлений.

Одновременно с Мутаваккилом, или как его еще называли, Муталем Бурхановым в консерватории учились Матлас Левиев, Сулейман Юдаков, Георгий Мушель и другие молодые талантливые композиторы, мне было приятно и интересно оказаться в новой для меня среде работников искусства; я также при необходимости мог оказать посильную помощь, в основном, медицинского характера.

Я давно был увлечен музыкой, мечтал научиться играть на разных инструментах, и Муталь, укрепляя во мне эти устремления, учил меня наигрывать на рояле некоторые несложные фрагменты из классических произведений, интересовался моим мнением о своих новых произведениях. Я с интересом наблюдал за творческим процессом написания арии Навои и Гули в его опере «Навои» и музыкального образа развития их отношений, был одним из первых слушателей рождавшейся новой музыки! В то время работа над оперой еще не была завершена, но мне довелось услышать ее на 85-летнем юбилее М. Бурханова в Ташкенте».

Очень высоко оценивал отец написанный М. Бурхановым Гимн Узбекистана, считал его одним из лучших гимнов. «Великий сын своего народа, Муталь Бурханов, создает его неповторимый, сильный, яркий художественный образ, который поднимает в сердце народном гордость и стремление к свершениям».

Вообще, к своим друзьям, которых за свою жизнь отец имел не так много, отец относился с искренним уважением и любовью, писал о них восторженно. Среди его друзей, по-настоящему близких ему по духу и по возрасту, были, помимо Муталя Бурханова, врач-психиатр Мухтар Гулямович Гулямов, химик, академик Хамдам Усманович Усманов, врач, фронтовик Нияз Сулейманович Кельгинбаев.

ПОРАЖЕНИЯ, ПОБЕДЫ

Дел было невпроворот, и Ялкин Холматович снова с головой ушел в работу. Среди молодых коллег и студентов-узбеков было много талантливых ребят, и он старался помочь им расширить кругозор, направлял в аспирантуру и докторантуру в другие большие города и институты. Часто это вызывало протест и сопротивление со стороны старого руководства, например, Б.И. Берлинера, бывшего в то время заместителем Наркома Здравоохранения Республики, Пулатова, возглавлявшего самаркандскую группу медиков. На отца начали писать доносы, обвиняя в национализме. Определенные группировки поставили своей целью дискредитировать, очернить ректора, используя для этого самые искусные и недозволенные приемы.

В 1950 году в огромном зале театра им. Я. Свердлова, вместившем около тысячи человек, состоялось общее собрание руководящего, преподавательского и студенческого состава ТашМИ. На собрании присутствовала секретарь ЦК по идеологии Зоя Рахимовна Рахимбабаева. Осветив достижения Института за последние годы, в конце речи она обвинила Туракулова в национализме и даже в том, что он запятнал свой моральный облик, и предложила снять его с занимаемой должности.

В своей ответной речи Ялкин Холматович рассказал о проделанной за годы ректорства работе, а затем выступил в защиту своей позиции, сказав, что «мы живем в Узбекистане и должны культивировать, воспитывать нашу узбекскую интеллигенцию. В ТашМИ есть два потока – европейский и национальный, равные по количеству студентов». На последний пункт обвинения он также дал достойный ответ, однако вопрос о смещении его с должности ректора был решен a priori.

Это было сталинское время, нравы были жестокими, расправа несправедливой. Получилось так, что отца обвинили в том же, в чем и его учителя, Саттара Джаббара – в национализме. Но мне понятно желание отца помочь молодым талантливым узбекским ребятам поучиться в лучших лабораториях страны, увидеть воочию корифеев науки и медицины, пройти теми дорогами, которыми прошел он сам. Он понимал, что это даст в будущем неоценимый практический результат.

Но Туракулов всегда был истинным интернационалистом, никогда не различал людей по национальному признаку, уважал людей за ум и талант, независимо от национальной принадлежности.

В конце концов, его перевели в Академию Наук, в Институт сельского хозяйства, который был позже преобразован в Институт физиологии и биохимии животных и растений АН. Это был единственный Институт, где в то время была лаборатория биохимии. Хотя лаборатория сильно отличалось по оснащению от московской, здесь было все необходимое для проведения научных экспериментов, работы над докторской диссертацией. Нужна была интересная и актуальная тема.

Туракулов начал заниматься проблемой физиологии серых каракульских овец-альбиноидов. Проблема состояла в том, что серые ягнята погибали при рождении, и нужно было установить причину, связанную с их генетическими особенностями. Работа имела как несомненный практический, так и глубокий теоретический интерес. Исследования по теме «Генетические основы слабой жизнедеятельности серых каракульских овец» велись совместно с московским Институтом морфологии животных, руководимым известным физиологом Х.С. Коштоянцем. Совместно с московскими учеными проводились экспедиции в Кашкадарьинской, Сурхандарьинской, Бухарской областях.

Туракулов подошел к этой проблеме с биохимических позиций и выдвинул гипотезу о связанном с пигментацией нарушении обмена аминокислоты тирозина, которое было, в свою очередь, обусловлено изменениями в обмене йода. Эта гипотеза была с воодушевлением одобрена группой Коштоянца. В этой работе Туракуловым впервые был использован радиоактивный йод для научных целей, а именно для исследования обмена тирозина.

Помню, я еще была совсем маленькой, когда родители повели меня в кино, и там перед началом фильма на экране я вдруг увидела папу в белом халате в окружении серых барашков.

Отец хотел продолжить эти исследования, взяв их за основу докторской диссертации. Он обращался в московские институты в поисках консультанта, но, несмотря на прекрасные отзывы о проделанной работе, московские ученые сожалели о том, что не могут помочь, так как ни в одном из институтов не было близкой тематики. К тому же не было возможности содержать овец в вивариях.

Но работа увлекла Туракулова, так как, давая ответы на затронутые вопросы, ставила ряд новых, открывая перспективы исследования неизученных еще, но очень интересных проблем. В дальнейшем эти идеи привели отца в область изучения щитовидной железы животных и человека.

АСПИРАНТУРА, ДОКТОРАНТУРА

Отцу нужно было продолжать докторантуру, и он решил поехать в Москву, чтобы возобновить научную работу. Мама, окончившая ТашМИ с отличием, приняла решение ехать с ним и поступила в аспирантуру в Московский Институт питания Академии Медицинских Наук СССР. Тема ее диссертационной работы называлась «Состояние гемопоэза при различной степени выпадения функций желудка».

Меня оставили в Ташкенте на попечении бабушки. Иногда меня отправляли с кем-нибудь из родственников, у которых были дела в Москве, повидаться с родителями.

В конце февраля 1954 года в роддоме Шаболовского района на свет появился мой брат Зафар. Малыш был очень красивым, похожим на маму, но доставлял много хлопот. Учеба в аспирантуре была ненадолго прервана, но мама вызвала из Ташкента няню Тосю и вскоре снова вышла на работу. Работы было много, хотелось сделать ее поскорее, и иногда, задержавшись немного в Институте, она заставала на улице Тосю, которая, оставив ребенка одного в квартире, убегала по своим делам. В конце концов, Тося ко времени отъезда мамы устроилась на работу в Москве и обратно в Ташкент с мамой уже не вернулась.

Неожиданно отец получил новое назначение из Узбекистана. В 1955 году было принято Постановление об образовании в Андижане Медицинского Института. Будущий министр здравоохранения Каюм Сабирович Заиров, знавший Туракулова и Убай Арифович Арифов, в будущем президент Академии Наук и очень близкий друг отца, предложили ему возглавить организацию этого Института. К.С. Заиров тогда сказал следующее: «Пора вернуться к Вашей основной профессии – преподаванию».

Мама была очень расстроена, так как это задание в который уже раз отвлекало отца от возможности заниматься научной работой, к тому же она осталась одна с грудным ребенком в огромном городе, а бросить начатое дело не могла. Члены семьи были оторваны друг от друга - мама с малышом в Москве, папа – в Андижане, я – в Ташкенте. Мама еще успевала отправлять нам в Ташкент поездом через проводников московские деликатесы и все необходимое.

Ситуацию смягчало только то, что в Москве в Высшей школе торговли училась старшая мамина сестра Масуда, а сыновья ее братьев Гуляма Махкамовича Руфат и Шавкат и Мансура Махкамовича Хурсанд были студентами соответственно Московского Высшего Технического Училища имени Баумана, Станкостроительного Института и Института химии нефти и газа имени Губкина. К тому же братья часто приезжали в командировки, проведать сыновей, так что получалось, что в Москве собиралась почти вся семья, все очень дорогие ей люди.

Проработав еще какое-то время и собрав экспериментальный материал, мама вернулась в Ташкент.

Там она затеяла не менее сложное и неотложное дело – начала строительство собственного дома. Оставив написание кандидатской работы до лучших времен, она очистила участок рядом с родительским домом, в котором раньше держали скот, и принялась проектировать собственный дом, закупать стройматериалы, договариваться с рабочими и т.д.

Когда стройка пошла полным ходом, мама, оставив меня, первоклассницу, и трехлетнего Зафарчика бабушке, снова уехала в Москву, чтобы поработать в библиотеках, написать и представить работу. Отец часто приезжал из Андижана, чтобы повидаться с детьми и проследить за строительством дома. Сохранилась переписка родителей в этот период. В каждом письме отец давал советы маме по написанию работы, поддерживал ее, подробно рассказывал о детях, родственниках, знакомых, просил, чтобы она ни о чем не волновалась и поскорее завершала диссертацию.

«Дорогая, милая Махмудочка! Уже более двух недель, как ты оставила нас и уехала в Москву. Мы каждый день вспоминаем тебя и желаем успехов в твоей нелегкой работе. Мы, конечно, уверены, что ты с большой пользой для себя используешь дни и недели разлуки с семьей. Сегодня я был в Минздраве и видел Рауфа Сагатовича, и он мне сообщил, что видел тебя в Москве, узнал, что ты сделала очень хороший доклад, настроение твое бодрое. Все это бесконечно радует нас и вызывает гордость за тебя.

За нас, за детей совершенно не беспокойся. Дети наши здоровы, по правде говоря, мало тебя вспоминают, не плачут, хорошо кушают. Зафарчик наш по-прежнему хулиганит, он настоящий
сорвиголова, никому не дает покоя, поет песни, дерется, но все еще бесстрашно ходит в штаны. За ним ухаживают все, но особенно нежно с ним обращается Сайера».

«Завтра выеду на хлопок, к студентам. Работаю много, пишу статью и готовлюсь к докладу на сессии физиологов, биохимиков и фармакологов, которая состоится в Ташкенте. В ноябре, возможно, будет и совещание директоров в Москве, тогда мы и увидимся, может быть, привезу с собой детей».

«Теперь о состоянии строительства дома. Все идет нормально, пол настелили, двери, окна вставляют. Если поставить печи, застеклить, то уже в этом году можно было бы переехать».

«Дальше из зарплаты на дом расходовать нельзя, нужны будут деньги тебе, и надо рассчитаться хотя бы с Мардерштейном. Наверное, придется снова брать в долг».

«Наконец у нас дома начал гореть газ. Ты будешь очень довольна, когда приедешь домой. Без возни, быстро можно приготовить обед, нагреть воду».

«Беру детей в город, может быть, удастся попасть в цирк. Поезд в Андижан отходит в 5.30, можем успеть посмотреть хотя бы первую часть представления».

«Зафар всех утомляет своей энергией. Как это хорошо! Ведь самое важное в мужчине – это энергия. А в этом отношении наш милый мальчик просто бесподобен! А наша милая, задумчивая, такая нежная, любящая Фирузенька! Она много читает, в последний раз по музыке получила 4, а из школы, как правило, приносит пятерки. Я безумно скучаю по ним».

«Я был так рад услышать твой голос и даже твой смех, а не слезы (это впервые за все время наших разговоров по телефону ты смеялась)»

Так прошли 1956-57 годы. Мама вернулась, и в мае 1959 года прошла успешная защита кандидатской диссертации на тему «Состояние гемопоэза при различной степени выпадения функций желудка», оппонентами были профессора З.Х. Умидова и Э.И. Атаханов.

В 1967 году ее назначили заведующей кафедрой клинической и лабораторной диагностики Института Усовершенствования врачей.

Махмуда Махкамовна читала лекции курсантам на кафедре и на выездных курсах в самых разных областях и городах республики, подготавливая кадры для работы в биохимических лабораториях всего Узбекистана. Лекции Махкамовой и ее сотрудников прослушали тысячи врачей-лаборантов со всех регионов страны. На кафедре постоянно проводились лабораторные работы, велись научные исследования.

Коллектив кафедры стал по-настоящему ее второй семьей. Доцент, а позже профессор Махкамова неоднократно отстаивала интересы кафедры перед Ученым Советом Института Усовершенствования врачей, вникала во все проблемы своих сотрудников, старалась помочь. Коллектив кафедры отвечал ей тем же, безмерно уважал и любил своего руководителя.

В этой должности она бессменно проработала 37 лет, до самого конца…

АНДИЖАНСКИЙ МЕДИЦИНСКИЙ ИНСТИТУТ

Вернувшись из Москвы, Туракулов отобрал несколько талантливых и активных, уже испытанных сотрудников ТашМИ. Среди них были – доцент кафедры физики Саид Руми, гистолог К.А. Зуфаров, анатом Н.К. Ахмедов, другие молодые ученые химики и др., которые имели опыт педагогической работы в ТашМИ. Итак, был создан руководящий коллектив, который в июне 1955 года приехал в Андижан. Остальные сотрудники были набраны из местных специалистов.

Фактически надо было начинать все с нуля, ведь у института не было даже здания, был только директор, бывший военком Алимов, который, впрочем, не имел опыта подобной работы. Отец был назначен заместителем директора и заведующим кафедрой химии. Было выделено просторное здание в центре города, которое стало основным корпусом, начато строительство других корпусов с аудиториями и лабораториями. Работы было непочатый край, но она была интересная, творческая.

Не обращая внимания на бытовые неудобства, Туракулов, не жалея сил, как всегда, заражал всех своим трудолюбием, оптимизмом, своей созидательной энергией. Помимо организационной работы он читал студентам лекции по химии, сам проводил практические занятия, хотя лабораторное оборудование было пока очень скудным.

И, как всегда, он кому-то мешал. Против отца началась реакция, так как он вмешался в процесс приема студентов в только что созданный институт. Была раскрыта кампания по приему в институт абитуриентов, не поступивших в другие институты, из многих других городов и регионов, включая кавказские республики, Одессу, за деньги. Это противоречило самой идее создания института, уполномоченного создать прочную местную базу для подготовки кадров и, главное, обеспечения квалифицированной, на уровне столицы, медицинской помощи в области.

Отцу всячески мешали работать, хлопотали о возвращении его в Ташкент, мотивируя это тем, что основную свою задачу он уже выполнил. Все решил звонок президента Академии наук Х.М. Абдуллаева, который вызвал Туракулова в Ташкент для помощи в организации Института ядерной физики.

ИНСТИТУТ ЯДЕРНОЙ ФИЗИКИ

В январе 1957 года отец вернулся в Ташкент и вновь был переведен из Минздрава в систему Академии Наук. Институт ядерной физики тоже был создан пока только на бумаге. Нужно было находить землю для строительства, искать готовые помещения, создавать лаборатории, научную базу, в общем, все от «а» до «я». Как организационная, так и научная работа отцу очень импонировала.

Директором был назначен Убай Арифович Арифов, и отец проработал бок о бок с ним в первые годы создания этого Института, решая все вопросы сообща. Впоследствии они стали близкими друзьями, им пришлось много сотрудничать в рамках Академии наук, когда Убай Арифович был избран ее Президентом.

Созданию Института ядерной физики придавалось огромное значение, так как это был первый ядерный институт на Востоке. Приезжали крупные, авторитетные ученые из Москвы, Ленинграда, других городов. Руководитель проекта, с 1943 года возглавлявший научные работы, связанные с атомной проблемой, трижды Герой труда, кавалер 5 орденов Ленина, академик Игорь Васильевич Курчатов, высочайший авторитет в области ядерной физики, принимал участие в обсуждении планов, в разработке научной программы. Он предложил создать лабораторию радиационной биофизики и Туракулов понял, что сможет это сделать, это совпадало с его научными интересами. Лаборатория была создана, и Туракулов был ее заведующим на протяжении многих лет. В дальнейшем она явилась базой для зарождения новой отрасли биологии в Узбекистане – биофизики.

Помимо этих грандиозных планов, нужно было находить и готовить научные кадры, создавать физическую школу. Физиков было мало, и начали подбор грамотных выпускников ВУЗов и перспективных специалистов из разных институтов, городов, были приглашены специалисты из Ленинграда.

Одновременно решались вопросы строительства институтских корпусов, лабораторий, ядерного реактора, производственных помещений, определялась структура научных направлений. Перспективы развития ядерной физики в республике давали широчайшие возможности мирного использования ядерной энергии в народном хозяйстве, науке, медицине. Институт также стал кузницей научных и инженерных кадров для Узбекистана и других республик Средней Азии.

Позже, уже после защиты докторской диссертации Туракулов будет назначен заместителем директора Института. Работа в Институте Ядерной физики положит начало формированию лабораторий в новом институте – Институте биохимии, созданном через 10 лет.

ИНСТИТУТ КРАЕВОЙ МЕДИЦИНЫ

1 августа того же 1957 года постановлением Совета Министров Узбекистана было принято решение создать еще один Институт в системе Академии Наук – Институт краевой медицины, призванный решить проблемы, связанные с болезнями, распространенными в нашем крае, регионе. К ним относились желудочно-кишечные заболевания, малярия, зоб, авитаминоз, особенности вводно-солевого обмена в условиях жаркого климата Средней Азии. Необходимо было выяснить причины распространенности этих болезней, найти эффективные методы их лечения и внедрить их во всех областях и районах республики. Для осуществления этого плана требовалось создание целой армии врачей, биохимиков, эндокринологов, фармакологов, патофизиологов, гастроэнтерологов.

Инициатором создания такого института выступил Президент Академии наук Узбекистана академик Хабиб Мухамедович Абдуллаев. Идея была поддержана первыми узбекскими профессорами-медиками, заведующими кафедрами ТашМИ, среди которых были Зульфия Ибрагимовна Умидова, Акбар Аскарович Аскаров, Н.И. Исмаилов, С.А. Масумов. Зульфия Ибрагимовна предложила назвать новый научно-исследовательский институт медицинского профиля Институтом Краевой медицины. Это название было поначалу очень непривычным, хотя в других республиках уже существовали институты с таким названием, призванные решать медицинские проблемы своих регионов.

Х.М. Абдуллаев возложил организацию Института, разработку его структуры и тематики на Я.Х. Туракулова, который и возглавил Институт, был назначен первым директором и заведующим лабораторией биохимии. В состав Института был передан Республиканский противозобный диспансер Министерства здравоохранения, лаборатории фармакологии, физиологии и биохимии из других институтов Академии наук. За короткое время эти лаборатории превратились в крупные научно-исследовательские центры и стали основой для развития кафедр и экспериментальных направлений в медицинских и биологических учебных заведениях Республики.

В 1963 году Институт краевой медицины был передан под попечительство Академии Медицинских Наук СССР, для него было получено хорошее финансирование, предложено здание в центре города, и через некоторое время началось строительство нового большого комплекса в Академгородке.

В Институте собрался коллектив грамотных специалистов, многие десятки из которых прошли стажировку, учебу в аспирантуре и докторантуре в Москве, Ленинграде, других больших научных центрах под руководством выдающихся ученых. Одними из первых защитили диссертации однокурсники Э.И. Атаханов, А.И. Магрупов, Я.Х. Туракулов и С.Ш. Шамсиев. За период с 1957 до 1965 года в Институте краевой медицины было защищено 80 кандидатских и 19 докторских работ. Руководство осуществляли выдающиеся медики, ученые академики А.И. Абрикосов, А.Л. Мясников, С.А. Капланский, И.А. Кассирский, А.Д. Сперанский, Е.М. Тареев, и другие.

За короткий срок была ликвидирована малярия. Исследование этиологии, патогенеза и лечения желудочно-кишечных болезней проводилось под руководством А.А. Аскарова. Эти заболевания рассматривали часто как связанные с неправильным питанием, избыточным потреблением некоторых блюд национальной кухни. Велась пропаганда правильного питания, предлагался комплекс лечебных мер.

Основоположником разработки проблемы борьбы с эндемическим зобом, связанным с недостатком йода в почве и воде в нашем регионе, был профессор, хирург С.А. Масумов, и на базе его прежних исследований эндемического зоба в Ферганской долине создавалось учение о профилактике и ликвидации зоба путем обеспечения населения йодированной солью. Ввиду чрезвычайной актуальности проблемы эндемического зоба его изучение и ликвидация стали основным, приоритетным направлением нового института, он стал ведущим научным центром изучения этой проблемы во всем центральноазиатском регионе.

Эндемический зоб был очень распространенным заболеванием, в большом количестве среди населения встречались тяжелые формы зоба – базедова болезнь. Много лет сотрудники Института занимались систематизацией заболеваний щитовидной железы, выявлением их причин, в сотрудничестве с областными эндокринологическими диспансерами проводили массовое обследование и лечение больных, делали хирургические операции по удалению зоба, проводили мероприятия по разъяснению необходимости профилактических и лечебных мероприятий населению. Особое внимание уделялось детям, проводилось массовое определение уровней тиреоидных гормонов в крови доступным тогда методом подсчета связанного с белком йода (СБЙ).

Под руководством профессора Нияза Сулеймановича Кельгинбаева была создана лаборатория клинической фармакотерапии, в дальнейшем на базе этой лаборатории была создана лаборатория диабетологии. Терапевт-эндокринолог Эркин Гафурович Каюмов начал первые исследования по сахарному диабету.

Была в институте лаборатория восточной медицины, где изучались фармакологические свойства мумие – вещества, получаемого из горных пород и обладающего лечебным действием при некоторых заболеваниях. Так, предполагалось, что оно оказывает общеукрепляющее воздействие на организм, излечивает от многих болезней. Был период, когда мумие стал очень популярным, модным. Зарубежные фирмы стали выпускать его как лекарственный препарат.

По заданию Правительства Туракулов ездил в Москву со своим сотрудником, ныне заместителем директора института профессором Заиром Сабировичем Акбаровым, чтобы зарегистрировать его в Фармкомитете бывшего Союза. Заир Сабирович рассказывал, что видные российские ученые, академики просили достать им немного этого вещества. Однако, Туракулов, хотя и выполнил задание Правительства, относился скептически к заявлениям о том, что тот или иной препарат действует положительно на все подряд процессы в организме, является панацеей от всех заболеваний, за мумие он признавал лишь доказанное его влияние на заживление, репарацию костной ткани. Он утверждал, что препараты, полученные из разных горных пород, имеют различный состав, и необходима их строгая стандартизация.

Кроме этих работ в Институте Краевой медицины по инициативе Я.Х. Туракулова поднимались новые темы, такие, как, например, исследование биохимии ядов среднеазиатских змей. Впервые в мире в 1962-63 годы им в сотрудничестве с Д.Н. Сахибовым было проведено изучение элементарного состава ядов, их токсичности, ферментативной активности. Удалось изолировать из яда кобры гомогенный нейротоксин и белок с протеолитической активностью, выявить влияние выделенных из яда пептидов на процессы дыхания и окислительного фосфорилирования митохондрий, начались исследования их влияния на структуру и функцию биологических мембран клеток. Эти исследования потом были продолжены и расширены в Институте зоологии и паразитологии и Институте биохимии АН Узбекистана.

Структура нейротоксина, полученного в гомогенном состоянии учеником Туракулова Виктором Михайловичем Сорокиным, в 1972 году была расшифрована совместно с Институтом биоорганической химии АН СССР. Эта работа была отмечена в отчетном докладе Президента АН СССР М.В. Келдыша на годичном собрании Академии наук, ее результаты были названы «важным успехом биологической науки». В Узбекистане группа ученых – сотрудников Института биохимии за эту работу была удостоена Государственной премии Узбекистана имени Абу Райхона Беруни в 1985 году.

Кроме этого, предметом научного интереса Туракулова и его учеников был корень солодки, в состав которого входили вещества, проявляющие гормоноподобные свойства. Например, выделенный из корня глицирризин обладал свойствами, характерными для кортикостероидов и полученный в Институте препарат рекомендовали Фармкомитету и с успехом применяли при лечении воспалительных процессов.

Я.Х. Туракулов был идейным руководителем большинства научных направлений, со своими учениками и коллегами он определял темы, обсуждал результаты, делал точные заключения. Он был очень строг в подборе научных сотрудников, требовал от них постоянной учебы, работы с новой литературой, большой самоотдачи.

Так вспоминал этот период Т.А. Бабаев, который в 1958 году решил поступить в аспирантуру и пришел к Туракулову на собеседование:

«Ялкин Холматович сказал, что нужно будет сдать экзамен – минимум по биохимии и дал время на подготовку. Когда в назначенное время я пришел к нему, он задал мне несколько вопросов по биохимии, и я ему отвечал на них, это продолжалось почти полчаса, и был уверен, что я сдаю необходимый экзамен. Но в конце собеседования Туракулов сказал: «Ну что же, пожалуй, если еще немного подучить, вы можете быть готовы к экзамену». Через некоторое время я, наконец, сдал его Я.Х. Туракулову и И.К. Камилову и был принят в аспирантуру».

Больше всего Туракулова интересовала физиология и биохимия щитовидной железы, процессы биосинтеза ее гормонов, их дальнейшее поведение - обмен, транспорт, механизм действия, а также искажения в этих процессах в больной щитовидной железе. Туракуловым и его сотрудниками были получены фундаментальные факты, отражающие отдельные этапы интратиреоидального (т.е. внутри самой щитовидной железы) обмена йода и тиреоидных гормонов, механизма биосинтеза тироксина, его действия на субклеточные структуры, процессы окислительного фосфорилирования и транспорта ионов в митохондриях, синтез белка в рибосомах, функционирование генетического аппарата клетки.

В 1958 году Туракулов взял творческий отпуск для написания докторской диссертации. Защита диссертации на соискание степени доктора биологических наук на тему «Обмен йода и гормоны щитовидной железы при некоторых формах тиреоидной патологии» состоялась в 1959 году в ташкентском Доме ученых. Одним из официальных оппонентов был приехавший из Москвы профессор Самуил Яковлевич Капланский, медик, считавшийся одним из отцов отечественной биохимии. Большая фотография этого ученого много лет висела над письменным столом отца в его домашнем кабинете.

Тема диссертационной работы Туракулова охватывала гораздо более обширную область, чем могла вместить диссертация, изложенные в ней положения требовали дальнейшего развития. Задуманные им исследования стали предметом изучения его учеников, заложили основу узбекской школы тиреоидологии, нашли свое продолжение в целом ряде биохимических направлений и задач, поставленных перед лабораториями Института Краевой Медицины.

Более того, исследование биохимии щитовидной железы, ее гормонов, биосинтеза, механизма их действия, обмена, транспорта, рецепции и т.д. в масштабе бывшего Союза на многие годы как бы закрепилось за Узбекистаном, за ташкентскими Институтами Краевой медицины и биохимии. В поздравительном адресе по случаю 60-летнего юбилея Я.Х.Туракулова в 1976 году, присланном московскими тиреоидологами, сотрудниками лаборатории патологической физиологии Института экспериментальной эндокринологии и химии гормонов АМН СССР есть такие строки:

«Ваши классические исследования в области физиологии, биохимии и патологии щитовидной железы снискали Вам заслуженную славу непререкаемого авторитета по этим вопросам, и «Вы, Ялкин Халматович, являетесь верховным судьей всех тиреоидологических работ.

«Дух Ташкента» незримо присутствует как в замыслах, так и в практическом воплощении исследований по щитовидной железе, ведущихся в Советском Союзе. Вам принадлежит заслуга пропаганды этой области науки в нашей стране и за рубежом и внедрения в нее наиболее современных биохимических идей и методов исследования. Мы надеемся, что наше тесное сотрудничество в науке и дальше будет приносить ценные плоды на благо отечественной тиреоидологии».

МАХМУДА

К этому времени мама защитила кандидатскую диссертацию, а в 1960 году в семье появился третий ребенок – Санджар. С пеленок они с отцом были очень привязаны друг к другу. Просыпаясь ночью, он требовал, чтобы именно папа брал его на руки.

Дом стал тесен, и мама начала строительство нового просторного дома, которое растянулось на несколько лет. Для того времени, о котором идет речь, это был очень большой и красивый дом. Все в нем было сделано на совесть. И, главное, у каждого была своя комната, а у папы – огромный кабинет.

Мама нашла уникального мастера, который расписывал стены и потолки в комнатах. Он мог сидеть под потолком на 4-метровой высоте целый день, скрупулезно нанося тончайшие узоры. Мы уже вселились в часть дома, а он все еще продолжал свою работу.

Своим «кабинетом» мама называла кухню. Придя с работы, она ставила 4 котла или кастрюли на плиту, и моментально были готовы несколько блюд до следующего вечера.

Единственное блюдо, которое мама не любила готовить – это пельмени, ее темперамент не выносил монотонных занятий.

Мама обожала принимать гостей, и в новом доме с большим залом, способном вместить до 60 человек, она не знала устали. Ей это удавалось на удивление легко. Могла, придя с работы и по дороге забежав на базар, приготовить еду, накрыть на стол и весь вечер веселить гостей. Сервировала стол она очень красиво, еда была сытной, но самое главное было то, что за столом всегда было весело, и гости чувствовали себя комфортно и непринужденно.

К счастью, замечательных поводов для приема гостей в тот период было очень много. В 1964 году праздновали вручение Ленинской премии, в 1966 году отец был избран академиком, в этом же году праздновали пятидесятилетний юбилей – в доме собирался весь цвет научной интеллигенции и знаменитые артисты, многие из них были близкими друзьями родителей. Академики У.А. Арифов, Х.У. Усманов, С.А. Азимов, А.С. Садыков, С.Х. Сираждинов, У. А. Арипов, К.А. Зуфаров, члены правительства М.М. Мусаханов, С.К. Зиядуллаев, профессора Н.Р. Рахимов, З.Р. Рахимов с супругами, замечательная женщина, народная артистка Мукаррам Тургунбаева, певец и ученый–филолог Алижон Эркаев были частыми и всегда желанными гостями в нашем доме.

В свои дни рождения папа часто задерживался на работе, так как в Институте неизменно в эти дни накрывались столы, приходили коллеги из других институтов. И дома, не дождавшись именинника, гости начинали праздновать, мама была самая веселая, никогда не обижалась. Когда появлялся отец, всегда веселый, неизменно с шутливым приветствием, все преображалось: самые уважаемые гости, родственники, пожилые и молодые – все

вскакивали с мест, чтобы приветствовать его, и я видела в их глазах восхищение.

C давними друзьями народным поэтом Узбекистана Ойбеком и его супругой Зарифой Саиднасыровой

Приходили родственники, многочисленные друзья, коллеги, гости из других городов, из-за рубежа. Всем нравился наш новый красивый дом. Но, к сожалению, этой красоте было суждено просуществовать всего 4-5 лет. После землетрясения 1966 года росписи не стенах сильно потрескались, и понадобился новый ремонт, но, к несчастью, нашего мастера уже не было в живых.

Праздников действительно было много, но прежде всего была работа, бесконечный, но радостный труд. Мама была очень энергичной и подвижной, в работе за ней было не угнаться, она постоянно подстегивала всех своим неизменным «в темпе!». Чтобы больше успевать, она одна из первых женщин села за руль автомобиля, «Волги». Это было колоритное зрелище, когда мама проезжала на машине, провожаемая восхищенными взглядами, а милиция отдавала ей честь, хотя ездила она часто совсем не по правилам! Но после защиты докторской диссертации, которая прошла в 1973 году, она перестала ездить за рулем, так как движение на улицах стало гораздо более активным.

Выглядела мама всегда замечательно, высокая, статная, ухоженная, ярко одетая, всегда на высоких каблуках, она производила впечатление женщины, не обремененной делами. Никто не верил, что на ней была огромная нагрузка, как на работе, так и дома. Она и не старалась это афишировать, ей нравилась роль избалованной жены.

Народная артистка Мукаррам Тургунбаева приглашает юбиляра на танец.

Однако, как и любой хозяйке, ей приходилось быть очень практичной и экономной, например, если не было возможности воспользоваться папиной служебной машиной, она ездила на общественном транспорте, даже когда была уже далеко не молодой. Часто, возвращаясь с очень тяжелыми сумками с продуктами с Алайского базара, если ей встречались по пути люди, она делала вид, что ее ноша совсем легкая.

Мама очень любила ювелирные украшения, но чтобы позволить себе такую недешевую покупку, долго откладывала деньги, а, купив кольцо или серьги на какое- либо событие – свой день рождения или день свадьбы, она всем говорила, что их подарил муж. Папа в этих делах не очень разбирался, к тому же он никогда не помнил ни о чьих днях рождения. Зато из заграничных командировок он привозил маме и нам, детям, очень красивую и модную одежду. У него всегда был прекрасный вкус, притом он угадывал размер и, вообще, предвосхищал все наши ожидания. В начале 60-х годов из Японии он привез одежду из какого-то неведомого раньше материала – это был нейлон ярких красивейших расцветок. А шариковая ручка, которую не надо было окунать в чернильницу, была у меня первой во всей школе.
Но, для того, чтобы купить всей семье подарки, папе приходилось тоже экономить. Он рассказывал, что советские ученые во время поездок за рубеж, чтобы выручить деньги, отказывались от ужина, брали вместо него молочные продукты, и потому в шутку называли себя «молочные братья». Это иногда вызывало непонимание зарубежных коллег.

Вообще-то, отец очень не любил экономить, откладывать деньги, считал, что ему хорошо платят, и нужно работать и достойно жить сегодня, не волнуясь слишком о завтрашнем дне. Он много денег тратил на книги, подписку на научную и другую литературу, выписывал много разных интересных газет и журналов для всей семьи, не жалел отдать последнее.

Мама же была сторонницей того, чтобы отложить деньги, как она говорила, «на черный день». Помню, папа спросил ее, к какому это «черному» дню она готовится, а мама наивно ответила: «Ну, например, будут свадьбы детей», и сама же вместе со всеми рассмеялась.

У мамы были прекрасные подруги - ученые, врачи, руководители правительственных и хозяйственных предприятий, многие из них были известными женщинами в республике. Но при этом у всех были семьи и, соответственно, обычные женские заботы и проблемы. Самая искусная хозяйка из маминых подруг говорила мне, что училась сервировать стол у мамы, а самая большая модница – что всегда восхищалась маминым вкусом, ее нарядами, училась у нее одеваться.

Ну а что касается узбекских народных танцев, то здесь ей не было равных, если начинала играть музыка, которая маме нравилась, - в основном это были серьезные песни, классика народной песни и танца, - Тановар или Муножат, - она просто не могла усидеть на месте, в танец она вкладывала душу и создавала неповторимый образ.

Академик Шавкат Вахидов рассказывал, как на какой-то свадьбе папа обратился к Рахиму Бекжанову, который сидел рядом с родителями, со словами: «Ты так угощал Махмудахон коньяком, что теперь ее не усадишь на место».

Но самое, на мой взгляд, главное в ее характере было очень доброе, участливое отношение к людям, стремление помочь. Прежде всего, конечно, это относилось к отцу: мама ценила и уважала его как никто другой, всегда знала, с какого масштаба человеком свела ее судьба. Она старалась во всем быть ему помощницей, создать ему такие условия, чтобы он мог спокойно работать, не беспокоясь больше ни о чем, – создавала уют в доме, сама всегда делала покупки, готовила, одевала отца и нас, решала множество разных проблем. Зная его чрезмерную скромность, пыталась отстаивать его права, хотела, чтобы его ценили по достоинству.

Они работали в одной сфере – в науке и медицине, и имели огромный общий круг знакомых и друзей, нам всегда было очень интересно слушать их разговоры, обсуждения произошедшего за день, хотя больше рассказывала мама, отец только добавлял что-нибудь или исправлял ее. В том, что не касалось работы, отец был очень рассеянным - он мог участвовать в разговоре, но при этом создавалось впечатление, что он сосредоточенно думает о чем-то другом. Даже вернувшись из какой-нибудь интересной поездки, отец практически ничего не рассказывал нам, его всегда отвлекали либо телефонные звонки, либо важные и срочные дела. Мама, по случаю его возвращения накрывала праздничный стол, собирала нас, и мы были готовы выслушать его рассказы о дальних странах, но отец, сказав пару слов, за чем-то выходил, а мама, вспомнив о своих поездках, начинала сама о чем-нибудь оживленно рассказывать.

Точно так же, если происходило что-то важное на работе, отец мог ничего об этом не сказать, часто мама узнавала о новостях от коллег, придя на работу на следующий день. Иногда забывал сообщить маме, когда ей через него передавали что-то срочное. Доходило до абсурда – был случай, когда мама не попала на похороны жены своего брата, так как папа, уехав после обеда на работу и увлекшись делами, забыл ей сказать, что ему сообщили о ее неожиданной смерти.

С мамой все себя чувствовали как за каменной стеной, куда бы она ни пришла, ее везде знали и относились с уважением. Если же встречались незнакомые, она легко могла завести с ними деловой разговор, решить проблему, и они расставались уже добрыми друзьями.

Помню, как мне в первый раз пришлось идти в женскую консультацию, и я дрожала от страха. Повела меня туда мама, мы не знали, к кому мы попадем на прием, но когда зашли в кабинет к главврачу, красивой женщине по имени Любовь Андреевна Осипова, они с мамой бросились друг другу в объятия, - оказалось, что они однокурсницы, даже учились в одной группе. Страх мой тут же пропал, и так было всегда.

Часто по вечерам и по ночам, в выходные и праздники ее просили придти к заболевшим родным, соседям, знакомым - она никогда не отказывалась, брала тонометр и стетоскоп и уходила. Мама очень переживала и, как могла, помогала, когда болели ее любимые старшие сестры и братья. Во время операций, родов у наших многочисленных родственников, мама, несмотря на занятость, всегда присутствовала в операционной или родильном зале, держала за руку, первая знакомилась с родившимися детишками. Я рано поняла, что врач - это очень непростая и, главное, ответственная работа, и для себя решила, что врачом не буду, несмотря на то, что и мама этого очень хотела, и друзья родителей, видные медики, среди которых были ректора ТашМИ, настаивали на этом.

К маме часто обращались с просьбами, и она никогда не отказывала, кто бы ее ни просил об этом – родные ли, сотрудники или друзья, делала все от нее зависящее. Ее позиция в жизни всегда была позитивной и очень активной. Например, она приняла активное участие в судьбе своей студентки Хабибы Усмановой, которая приехала из Маргилана и училась в ТашМИ. Мама в это время вела на кафедре практические занятия и сдружилась с Хабибой. После окончания института Хабиба вернулась в Маргилан, но, когда в Институте Краевой медицины появилась вакантная должность врача, мама позвонила ей и вызвала в Ташкент. Хабиба-опа поселилась в нашем доме, работала в институте (она очень смущалась, когда папа забирал ее с собой на работу на своей машине), помогала маме по хозяйству, подружилась с нашими родственниками, стала членом семьи. Так прошли четыре года.

Однажды к нам пришли сваты: очень достойный молодой человек Лутфулла-ака просил руки Хабибы, и в нашем доме состоялось сватовство, мама принимала приехавших из Маргилана родственников невесты, организовывала все обряды. Перед тем, как жених увез Хабибу, у нас дома устроили и небольшую свадьбу. Лутфулла-ака потом вспоминал, что на этом вечере не мог произнести ни слова и весь взмок от волнения в присутствии гостей – именитых академиков, видных ученых, которые, впрочем, очень веселились и подбадривали жениха.

Мама была очень чистым человеком, никогда я не слышала от нее осуждения в чей-то адрес, каких-то сплетен за спиной. Если она чувствовала несправедливость или неправду, то не боялась прямо сказать об этом, могла быть даже резкой. А когда она о чем-то рассказывала, то в этом было столько доброго юмора, что непременно вокруг нее собирались все домашние и просто умирали от смеха, некоторые истории мы просили ее повторять вновь и вновь. Никто не мог пересказать ее истории так блистательно, как она сама. Одной из них была, например, совершенно правдивая история о том, как в спальню к ее знакомым рано утром заехал … трамвай. Дело в том, что их дом находился на углу улицы, где трамвай, совершая поворот, сошел с рельсов и въехал в него.

Мама принимает поздравления с успешной защитой докторской диссертации.

Главным для мамы всегда была семья – ее сестры и братья, муж, дети. Она была очень дружна с племянниками и их женами, многие из которых были ненамного младше нее и относились к ней не как к тете, а как к сестре, подруге. Мама была самой близкой и веселой подружкой моих дочек Шахризод и Бону, легко могла найти общий язык с моими друзьями, друзьями моих мужа и дочерей. Она до конца была молода душой, с ней всегда было удивительно легко и интересно.

Нас, детей, она баловала, в то время как папа был с нами всегда очень ласков, но требователен. Мама постоянно за нас беспокоилась, например, когда мальчики стали уже постарше и не позволяли ей себя купать, она стояла под дверью ванной комнаты, боясь, что они во время купания могут упасть и ушибиться. Санджар, став студентом, захотел жить отдельно от родителей, и мама купила ему небольшую квартиру. При этом она все время беспокоилась, чтобы он не голодал, возила ему туда еду. Позже ему захотелось жить на земле, и мама, продав квартиру и дачу, подыскала ему дом неподалеку от нашего дома. Уже на склоне лет она хлопотала о покупке большой квартиры для Зафара и его семьи, но увидеть ее не успела.

Часто ее забота лишала нас инициативы, мы так привыкли, что мама может решить все проблемы сама, что, когда она заболела, и никто из врачей и она сама не могли понять, что с ней, нам и в голову не пришло, что именно мы должны сделать все, чтобы ее спасти.

Как-то отец признался одной из своих учениц в том, что, когда в первый раз увидел маму, то не мог отвести глаз, так она была красива. Он рассказал, что индийский поэт Кабир, живший в 15 веке, писал, что даже очень красивый человек, не обладающий умом и обаянием, похож на цветок без запаха.

И добавил: «Моя жена была очень ароматным цветком».

ПОЕЗДКИ

1961 год стал очень богатым на события в жизни Я.Х. Туракулова.

Он был избран Председателем Узбекистанского Биохимического общества.

Состоялась первая зарубежная поездка – отец принял участие в 1 Международном Конгрессе Эндокринологов в Копенгагене (Дания), где познакомился с целым рядом ведущих ученых мира в области изучения щитовидной железы, что раскрыло новые горизонты и стремления, новые планы.

По возвращении Туракулов был утвержден на должность заместителя директора Института ядерной физики, где проработал до 1963 года. Пришлось работать одновременно в двух Институтах, но для отца это было привычное дело. Это было особенное время для Института краевой медицины, который расширил границы своих задач и начал проведение более глубоких исследований, не входивших первоначально в планы Института, но об этом позже. В этом же году отец был избран членом-корреспондентом Академии Наук Узбекистана

В этот период происходило бурное развитие биохимической науки, она находилась на пике передовых наук в мире. Совершались новые открытия, создавались новые направления, происходили взрывы научной мысли при соприкосновении биохимических знаний с другими науками, такими как физика, кибернетика, цитология, генетика.

В этом же, 1961 году была переведена на английский язык и издана в Израиле монография Я.Х.Туракулова «Обмен йода и тиреоидные гормоны», вышедшая в Ташкенте двумя годами раньше.

Вскоре Туракулов был приглашен делегатом на 1V Симпозиум по сравнительной эндокринологии в Японию. Он познакомился с уникальной культурой этой страны, встретил уже знакомых ученых, приобрел новых друзей и сделал для себя новые научные открытия. Надо сказать, что в любом обществе и в любой стране отец всегда располагал к себе людей благодаря сочетанию таких присущих ему качеств, как открытость и внутренняя культура, позитивная энергия и скромность, эрудиция и любознательность.

В конце 1961 года произошло еще одно очень важное событие – Я.Х. Туракулов принял участие в V Международном Биохимическом Конгрессе в Москве, где был избран членом Центрального Совета и Президиума Всесоюзного Биохимического общества. Это было признание таланта ученого и организатора из Узбекистана.

С целью обмена научными достижениями и развития контактов с ведущими зарубежными лабораториями в конце 1962 года Туракулов отправился в 3-месячную командировку во Францию. Он работал в лаборатории общей и сравнительной биохимии Колледжа де Франс в Париже, который в то время возглавляли видные ученые академик Жан Рош и Раймонд Мишель. Работа была увлекательной, приятной и весьма плодотворной, были проведены совместные исследования в области биохимии и транспорта тиреоидных гормонов. Здесь велись радиоизотопные исследования на совершенно ином, высочайшем методическом уровне, отец впервые познакомился с методом радиохроматографии в биохимических исследованиях.

Отец всегда требовал очень аккуратного, корректного проведения экспериментов, и во французской лаборатории он был восхищен и удовлетворен той тщательностью, с которой работали ученые. Его приятно удивило, что в радиационных комнатах царит такая чистота и соблюдается грамотный порядок, что люди в перерывах могут даже попить там кофе, в то время как у нас это считается недопустимым по правилам радиационной безопасности.

Вспомнилась надпись на подаренном отцу в 1969 году автореферате диссертации доктора медицинских наук, заместителя директора Института Краевой Медицины Альфреда Харатьяна: «Глубокоуважаемому Ялкину Холматовичу – тому, кто первый научил меня выделять аминокислоты из биожидкостей и чей пример работы с пробиркой до сих пор автором, который ему следовал, не достигнут». Несомненно, работа в московской, а потом и в парижской лабораториях научили отца многому, он же, в свою очередь, по возможности перенес этот опыт в лаборатории и кафедры ташкентских институтов.

Помимо лабораторных исследований Жан Рош еженедельно проводил семинары, отцу наряду с другими приходилось делать научные доклады, вначале он был вынужден общаться с французами на английском языке, но через некоторое время вполне освоил и французский. Он рассказывал, что в первый месяц после своего прибытия во Францию, он боялся выходить один на улицу, чтобы к нему не обратились по-французски, во второй месяц страх стал постепенно проходить, а на третий месяц пребывания он уже сам искал общения с французами.

Отцу импонировала веселая и доброжелательная атмосфера в лаборатории; он рассказывал, что на семинарах помимо научных обсуждений зачастую затрагивались и бытовые темы, например, марки вин, сорта сыра, увлечения сотрудников.

Несмотря на напряженную работу, знакомство с новыми людьми, страной, с Парижем, поездка казалась отцу настоящим отдыхом. Он говорил, что, наверное, впервые в жизни у него было столько свободного времени, и он гулял по городу, впитывал впечатления.

Французов интересовала жизнь в Узбекистане, и он с удовольствием рассказывал об узбекских обычаях, истории, о бурном росте научного потенциала в Республике, создании настоящей биохимической школы.

ДОМА

Во время этой поездки мы очень скучали без папы. Тем более, что нам пришлось без него встречать Новый 1963 год и справлять мой день рождения. Ко дню рождения папа прислал мне из Франции поздравительную открытку с репродукцией картины Ренуара с поздравлением и пожеланием усердно заниматься музыкой. На открытке были изображены две очаровательные и нежные, словом, ренуаровские, девушки за игрой на пианино. Я храню ее по сей день:

«Дорогая доченька Фирузочка!

Пока я вернусь в Ташкент, твой день рождения пройдет. Но я думаю, что мы еще этот день отпразднуем вместе с днем рождения Зафарчика. Тем не менее, я очень сожалею, что в такой день я буду далеко от дома.

Моя хорошая дочурка, я желаю тебе быть здоровой, веселой, энергичной, терпеливо учить музыку, как девочки на этой замечательной картинке. Желаю тебе успехов в учебе и много радостей.

Крепко целую, папа.

Париж, 26 января 1963 г.»

Из-за своей постоянной загруженности работой отец бывал дома только по вечерам, и то после ужина уходил в свой кабинет и что-то постоянно писал. Он был всегда настолько занят своими делами, что мы не решались его беспокоить. По телевизору он смотрел только новости, поэтому ужин всегда был приурочен к этому времени. Правда, иногда он позволял себе посмотреть футбол или хоккей, но кино – чрезвычайно редко. Даже если нам удавалось его уговорить посмотреть хороший фильм, он вставал минут через 5-10 и тихонько удалялся в свой кабинет.

Ему всегда было, чем там заняться – правил диссертации учеников, готовился к лекциям в Университете, читал монографии и статьи или писал свои. Он всегда был поглощен своими делами, но, к нашему сожалению, не забывал справляться о наших уроках. При необходимости всегда помогал решить сложные задачи по математике, физике, химии. Иногда он думал над задачей или примером довольно долго, так что я начинала переживать, что отнимаю у него много времени, но не было случая, чтобы он отправил меня с нерешенным заданием. За это я очень гордилась своим отцом! Единственное, в чем он не мог мне помочь, были музыкальные задачи, не менее сложные, чем математические, – в этих случаях он гордился мной.

Отец требовал от нас, детей, такого же упорного труда и сердился, если мы бесцельно проводили время. Был такой эпизод – я в 10 классе, не поставив в известность родителей, отрезала в парикмахерской свою длинную косу. Сделав дело, я все-таки побаивалась реакции, которая не замедлила себя ждать – мама была очень огорчена. Зато папа сказал только: «Очень хорошо, будешь меньше времени проводить у зеркала».

Иногда, в детстве, я просила его рассказать сказку перед сном, и отец рассказывал древнегреческие мифы, особенно часто – о Прометее, доставившем людям огонь. Вставал он утром раньше всех, и ему приходилось будить нас, кормить и отправлять в школу. Поскольку на маме была вся остальная нагрузка по дому, мы ее по утрам не беспокоили.

Папа считал, что мы должны заниматься музыкой. Сам он очень любил классическую музыку, выделял произведения Бетховена, Грига, Верди, любил песни Александра Вертинского. Когда, после общежития мы въехали в новый собственный дом, первым, что купил отец в дом, был патефон и несколько пластинок, среди которых сюита Грига «Пер Гюнт» и застольные песни Бетховена и Шуберта были любимыми. Эта музыка постоянно звучала в доме попеременно с макомами, которые обожала мама.

Когда-то в детстве отец учился играть на дутаре, скрипке, мандолине, и я помню этот красивый лакированный музыкальный инструмент у нас дома, но потом он куда-то пропал.

Отец определил меня в музыкальную школу по классу фортепиано, Зафар учился играть на виолончели, а Санджар – на скрипке. Помню, как папа «вылавливал» меня, первоклассницу, где-нибудь на улице по дороге из школы, самозабвенно играющую с подружками, и, посадив в машину, вез на уроки музыки.
Зафар с самого раннего детства проявлял большие способности, в том числе и к музыке. Он удивлял взрослых, когда, еще не зная букв, среди кипы грампластинок находил свою любимую, встав на стул, ставил иглу на нужную песню («Рио-Риту» или что-то другое) и, весь, отдавшись музыке, дирижировал «оркестром». Впоследствии стал талантливым ученым, специалистом по теоретической физике, математике и астрономии. Он работал в России, Америке, Германии, Италии, Индии, Иране, Пакистане, имя Зафар Туракулов хорошо известно физикам-теоретикам по докладам и научным статьям, опубликованным в международных научных журналах.

Санджар, будучи старшеклассником и студентом, изливал свою неудовлетворенную страсть к музыке на электрогитаре, он даже в составе вокально-инструментального ансамбля попал на какую-то телевизионную музыкальную передачу в Москве, получал почетные грамоты «за исполнительское мастерство». Окончил восточный факультет ТашГУ, арабист, работал в Ираке и Объединенных Арабских Эмиратах.

Братья быстро оставили музыкальное дело, а я, несмотря на трудности и на то, что в конце года родители обязательно спрашивали, хочу ли я продолжать занятия (наверное, втайне надеясь, что я откажусь), упорно проучилась в специализированной школе им. В.А. Успенского 9 лет, и только после этого ушла, чтобы стать биохимиком – как папа. Думаю, что в этом сыграло роль и то, что в то время это была самая «модная» специальность.

Я благодарна судьбе за этот, в общем-то, спонтанный выбор, так как благодаря ему имела возможность видеть отца в работе, в коллективе, слушать его лекции в Университете, работать под его руководством в Институте биохимии. И потому считаю для себя возможным написание этой книги. Думаю, что она многое откроет даже для моих братьев, не говоря уже о внуках, которые знали его только в быту, где он себя не выражал в такой степени, как на работе. Но его характер, принципиальность, интеллигентность, его поведение в любой ситуации незримо воспитывали нас, и были, как выразилась моя дочь Бону, для нас «вечным примером».

ТАШКЕНТСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

Помимо научной, руководящей и организационной работы Ялкин Халматович много лет работал на биолого-почвенном факультете Ташкентского Государственного университета, бок о бок со старейшими преподавателями Иларией Райковой, приехавшей в Ташкент «поездом Ленина» в 1918 году, И.И. Гранитовым, Н.А. Тодоровым, А.С. Шаталиной и другими.

В своем пленарном докладе на торжественном собрании по случаю 80-летия Ташкентского Университета имени Мирзо Улугбека Я.Х. Туракулов остановился на вопросах биохимического образования в республике:

«Первая кафедра биохимии была организована на медицинском факультете САГУ в 1928-30 годах. Кафедра биохимии ТашМИ, организованная в 1930 году под руководством Джаббарова и Энгланда, уже в довоенные годы имела хороших специалистов, использовавших современные методы биохимических исследований – спектрофотометрию, хроматографию, электрофорез.

Биологический факультет со времени организации Среднеазиатского Государственного Университета занимал ведущее положение, преподавание биохимии проводилось на кафедрах физиологии, где готовились педагоги для техникумов, школ. Так было в довоенные годы и в первые годы после войны. На этих кафедрах были обучены биохимики, владеющие лабораторными методами, которые совместно с физиологами проводили экспериментальные исследования на опытных сельскохозяйственных станциях, в медицинских учреждениях.

Подготовка высококвалифицированных специалистов биологов для преподавательской, научно-исследовательской, практической работы в ВУЗах, НИИ Академии наук, клинических лабораториях, сети учреждений охраны природы приобретает все большее значение».

В 1963 году после возвращения из Франции отец с новой силой и новыми идеями приступил к работе. В то время такие поездки были еще очень редки и коллеги и ученики ждали его рассказов с большим интересом. Но он спешил осуществить новые планы, которые он вынашивал вдали от Родины. Биохимическая наука в Узбекистане набирала силу, не хватало специалистов, требовалось специализированное, более углубленное обучение.

В этом же, 1963 году под руководством Я.Х.Туракулова на биологическом факультете Ташкентского Государственного Университета, была открыта новая кафедра – биохимии и биофизики. На кафедры для чтения лекций были приглашены ведущие ученые в этих областях Дамин Назарович Сахибов, Джура Азимбаевич Мусаев, Акмаль Касымович Касымов, Мухсин Набиханович Валиханов, Бек Айбекович Ташмухамедов, Альберт Иванович Гагельганс, Леонид Яковлевич Юкельсон …

Туракулов стал заведующим новой кафедрой биохимии и биофизики, подготовил новые, специализированные курсы лекций по биохимии гормонов, а позже по молекулярной биологии.

Туракулов читал студентам биологического факультета поточные лекции по биохимии на русском и узбекском языках, начиная с 1948 года. Он одинаково грамотно и красиво изъяснялся на этих двух языках, был активным пропагандистом русского языка, вел на телевидении передачи, писал статьи о необходимости его изучения, о его роли в познании мировой культуры, научных достижений.
На своих лекциях он исписывал большую доску громоздкими формулами, схемами, химическими уравнениями, редко заглядывая в свои рукописи. Иногда он на несколько секунд замирал у доски, прежде чем вписать очередной элемент в формулу, будто бы проверяя свою память.

Я сама, будучи студенткой биофака, прослушала этот курс биохимии. Сдать экзамен по биохимии Туракулову было непросто, мне очень повезло, что у меня как у дочери, по существующему положению, экзамен принимал другой преподаватель биохимии - профессор кафедры Дамин Назарович Сахибов.

Я.Х. Туракулов осуществлял руководство научными исследованиями на кафедре. Здесь была оборудована хорошо оснащенная лаборатория, где ассистенты проводили практические занятия. В этой лаборатории, а также в лабораториях Института Краевой медицины под руководством сотрудников Института выполнялись курсовые, дипломные работы. Причем защита дипломных работ проводилась со всей строгостью и на высоком научном уровне, отношение Туракулова к защите дипломных работ было таким же ответственным и строгим, как к кандидатским и докторским работам. На кафедре Туракуловым также велась подготовка аспирантов и докторантов. Надо отметить, что многие годы он работал в ТашГУ, как правило, на общественных началах, или получал почасовую зарплату.

Как в Университете, так и в системе Академии наук и Минздрава, Я.Х.Туракулов помог «остепениться» более, чем 110 докторам и кандидатам наук, среди его учеников много академиков, профессоров, видных ученых.

За развитие биохимической и биофизической школ в Узбекистане он был награжден Орденом Трудового Красного Знамени, в этом же 1963 году ему было присвоено звание профессора.

«За большие заслуги в развитии науки, плодотворную научно-практическую деятельность» Я.Х. Туракулов получил почетное звание «заслуженный деятель науки Узбекскистана» в 1964 году.

ЛЕНИНСКАЯ ПРЕМИЯ

Продолжение теоретических работ по исследованию функции щитовидной железы, проводимых совместно с учениками и коллегами на базе Института Краевой Медицины привели к практическим рекомендациям при лечении заболеваний щитовидной железы, таких как зоб и тиреотоксикоз.

Их смысл заключался в следующем. Щитовидная железа вырабатывает тиреоидные гормоны, регулирующие основные функции организма – рост, развитие и обмен веществ, влияет практически на все процессы, происходящие в клетках и тканях. Она была названа «первой скрипкой» в эндокринном «оркестре» человеческого организма. Основным действующим элементом гормонов, вырабатываемых щитовидной железой - тиреоидных гормонов, является йод, который человек получает с пищей, водой, даже с воздухом. Хронический дефицит йода в организме приводит к различным болезням, например, к отставанию умственной деятельности, к кретинизму.

Сенсационные исследования антропологов последних лет показали, что йод сыграл важнейшую роль в эволюции человека. Известно, что неандертальцы, представители тупиковой ветви человечества, были низкорослыми, умственно и физически более слабыми, чем кроманьонцы, предки современного человека. Было выдвинуто предположение, что последние, отогнав неандертальцев от более привлекательных для проживания прибрежных районов, таким образом, лишили их доступа к богатым йодом морским продуктам и, в итоге, выиграли в эволюционной борьбе.

Итак, при недостатке йода в окружающей среде щитовидная железа начинает разрастаться, стремясь всеми своими клетками извлечь его из крови. Образуется зоб, опухоль в области шеи, которую приходится удалять оперативным путем.

Я.Х. Туракулов с помощью своего ученика Виктора Михайловича Сорокина осваивал радиоизотопные методы для исследования щитовидной железы, ввел их в лабораторную практику. После многолетнего применения радиоактивных изотопов и, в частности, радиоактивного йода в научных исследованиях, экспериментах на крысах, кроликах, овцах, они предложили использовать его для лечения зоба. Поскольку йод почти стопроцентно поглощается щитовидной железой, а не другими органами и тканями, было предложено использовать радиойод - изотоп, радиоактивное излучение которого способно разрушать больную разросшуюся ткань щитовидной железы, не нанося вреда другим органам.

Была изучена биохимия гормонообразования в щитовидной железе в норме, при патологии и в условиях применения радиоактивного йода для лечения токсического зоба. В результате исследований патологически измененных щитовидных желез выявлены нарушения обмена йода и гормонообразования в паренхиме железы и токсических узлах, что обусловливает разницу в функциональной активности в зобноизмененной ткани.

Раджаб Капланович Исламбеков, который, оставшись без работы, был приглашен Туракуловым в Институт Краевой медицины как хирург и назначен руководителем зобной клиники, изучил морфологию удаленной опухоли и сопоставил данные микроскопии с результатами биохимических исследований. Получив результаты и проведя тончайшие количественные измерения, ученые приступили к расчетам дозировки радиоактивного йода для осуществления так называемой «бескровной операции».

Эти работы вызвали живой отклик в кругу ученых. По мнению известного эндокринолога члена- корреспондента АМН СССР А.А. Войткевича, опубликованного в «Медицинской газете» еще в 1963 году, «это дает представление об эффективности проводимой радиотерапии и создает теоретическую основу для уточнения последующих доз радиоактивного йода, необходимых при дробном его назначении для лечения. Исследования гармонично сочетают глубокие теоретические выводы с надежными методами терапии в условиях клиники». После апробации научных данных приступили к их широкому практическому применению.

Кроме этого, были проведены исследования, позволяющие определить патогенез тиреотоксических кризов, тяжелых осложнений после операции или радиотерапии базедовой болезни. Радиохроматографическими методами показано, что криз связан с наличием в крови значительных количеств тиреоидных гормонов, особенно наиболее активного из них – трийодтиронина, поступающего из щитовидной железы. Была изучена также возможность раннего выявления злокачественных опухолей щитовидной железы.

В результате этих исследований и применения радиойода тысячи больных были излечены от страшного недуга. Избавление от зоба нехирургическим путем, или «бескровная операция», получили широкую известность.

В 1964 году двум узбекским ученым Я.Х. Туракулову и Р.К. Исламбекову была присуждена Ленинская премия «за биохимическое и клинико-морфологическое исследования щитовидной железы в норме и при тиреоидной патологии и радиойодтерапии, опубликованные в 1959-1963 годах». Это было событие огромной важности не только для лауреатов, их коллег и семей, но и для всей нашей республики.

Нужно сказать, что эта работа была номинирована на премию еще в 1963 году, но в отзыве одного из коллег о работе, отправленном в Комитет по ленинским премиям, было столько по-восточному восторженной хвалы, что к ней отнеслись с недоверием, и работа была отклонена. Запомнились слова отца, сказанные им тогда: «Оказывается, кашу маслом все же можно испортить».

Повторное представление работы принесло успех. В 1964 году наряду с работами в области науки и техники были премированы такие выдающиеся деятели литературы и искусства, как виолончелист Мстислав Ростропович, балерина Майя Плисецкая, актер Николай Черкасов, художник Александр Дейнека, писатель Александр Гончар, журналист Владимир Песков.

Когда Я.Х. Туракулов и Р.К. Исламбеков после награждения вернулись из Москвы в Ташкент, в аэропорту их встречали ликующие родственники и друзья, коллеги и журналисты. Там же были даны первые интервью. Многим запомнилась фраза, сказанная Раджабом Каплановичем, это была узбекская пословица: «Шолининг оркасида курмак хам сув ичади», что означает дословно «Благодаря рису орошается и ежовник», или «У большого костра и мы руки греем» (привожу смысловой перевод из узбекско-русского словаря). Этим самым он хотел подчеркнуть свою малозначительную долю в совместной работе и в полученной награде. Отчасти это было правдой, так как в основном была отмечена теоретическая часть работы, проведенная Туракуловым и его учениками.

Надо сказать, что в тот период он относился к отцу с должным пиететом, который выражался артистичным Исламбековым весьма ярко и выразительно. В последующие годы, Раджаб Капланович, окруженный славой лауреата и известностью врача, исцеляющего от страшной и широко распространенной болезни, почувствовал себя настоящим героем, стал свысока относиться к людям, много лет работавшим в Институте. Красивый, солидный и вальяжный, он изменился в своем отношении и к всегда корректному и скромному Туракулову, бывало, что из-за этого страдали дела Института.

Сотрудники отца, знавшие всю, так сказать, подноготную, рассказали мне несколько интересных эпизодов, например, знаменитый случай, когда по приказу работавшего тогда в должности директора Института Краевой медицины Исламбекова сторож не разрешил вице-президенту Академии наук Туракулову въехать на машине на территорию находившейся тогда на Юнусабаде его лаборатории, где должен был состояться семинар. Думаю, что в данном случае это было недоразумение, но ученики Туракулова много лет обсуждали этот и несколько других подобных случаев в кулуарах.

В 1995 году Раджаб Капланович издал свои воспоминания в книге, опубликованной в двойном номере журнала «Шарк Юлдузи», где, разумеется, упомянул и о своей работе, отмеченной высокой премией, однако при этом ни разу не упомянул имени Я.Х. Туракулова.

Однако в 1964 году все было очень лучезарно, праздновали завершение большого этапа научной и практической работы. Как будто бы пронесся целый ураган публикаций в местной, союзной и зарубежной прессе, выступлений на телевидении и радио, бесконечных интервью.

Анатолий Анатольевич Войткевич поздравил коллегу такими стихами:

Все было – тернии и розы

В полвека пройденном пути,

Вы с щитовидной железою

Давным-давно уже на «ты».

Взяв у нее свои истоки,

В Вас вдохновенье, труд слились,

Чтоб монографий новых строки

Рождала творческая мысль.

С дороги трудной не свернули,

И воплотилась мысль в делах,

И имя Ялкин Туракулов

Звучит на многих языках.

Прожиты радости и будни,

Но в сердце пламя новых сил,

Чтобы служил на пользу людям

Загадка век – тироксин.

И если труд твой принял век,

Твое в нем счастье, человек!

Завершился этот богатый событиями год знакомством с Америкой – Я.Х. Туракулов принял участие в VI Конгрессе биохимиков в Нью-Йорке.

ИНСТИТУТ БИОХИМИИ

Участие в международных симпозиумах и конгрессах, общение с ведущими учеными-биохимиками мира, работа в Центральном Совете биохимического общества огромной страны, несомненно, расширяли научные горизонты, будили творческую мысль, побуждали к новым поискам.

Туракулов ищет ответы на насущные вопросы, стоящие перед биологами Узбекистана, применяет свои знания и опыт для решения практических задач народного хозяйства. Его привлекает возможность изменять биологические свойства хлопка с помощью радиоактивных излучений, вместе с сотрудниками он пытается разгадать тайну целительных свойств ядов среднеазиатских змей, интересуется лечебными свойствами растений, в обилии произрастающих на нашей земле. Уже несколько лет Туракулов планирует создание института биохимии, в котором можно было бы сконцентрировать силы для выполнения этих и других научных задач.

В 1965 году он подготовил письмо об организации Института биохимии и биофизики и отправил его в ГКНТ при Совете министров бывшего Союза. Оно было рассмотрено, и в 1966 году проект был готов.

В 1966 году Я.Х. Туракулова избирают академиком Академии Наук Узбекистана, Председателем Отделения химико-технологических и биологических наук Президиума АН.

В начале 1967 года он поехал в командировку в Москву и вернулся оттуда окрыленный. 30 апреля в Институте ядерной физики, где располагались четыре лаборатории, в большом зале состоялся вечер, посвященный первомайскому празднику. На этом вечере Я.Х. Туракулов объявил - Институт будет создан! Институт биохимии начнет функционировать уже с начала мая! Так родился новый Институт, самое, наверное, любимое детище Туракулова.

На снимках Я.Х. Туракулов со своими учениками и

коллегами В.М. Сорокиным и Б.А. Ташмухаммедовым

Институт был создан на основе объединения лаборатории биохимии Института краевой медицины АМН СССР и отдела биохимии и биофизики Института зоологии и паразитологии АН Узбекистана, созданного в свою очередь на базе отдела радиационной биофизики Института ядерной физики АН Узбекистана. Долгое время он территориально был разделен на несколько частей, каждая из которых состояла из нескольких лабораторий. Одна часть (лаборатории биофизики, цитологии и нуклеиновых кислот) находилась на территории Института ядерной физики, другая располагалась в небольших старых помещениях на просторной территории в районе Юнусабада, третья в здании 10-й горбольницы на Лабзаке, лаборатория змеиных ядов - на территории зоопарка, лаборатория морфологии - на улице Хадичи Сулеймановой (бывшей Братской).

Затем, когда для Института краевой медицины было выстроено большое здание на проспекте М.Горького (ныне проспект академика Хабиба Абдуллаева), Институту биохимии временно предоставили его часть. Строительство этого здания началось в конце 1967 года на месте старых жилых построек. Когда начали сносить старые домики, сотрудники Института биохимии помогали жильцам выносить вещи и перевозить их в новые квартиры. В последующие годы стараниями Туракулова для Института дважды выделяли земельные участки и даже начинали строительство, но потом по разным причинам их забирали под другие организации, а Институт и поныне занимает часть здания, принадлежащего Институту краевой медицины, ныне Институту эндокринологии.

Институт биохимии с самых первых дней его основания заявил о себе, как о серьезном и мощном центре биохимических научных исследований в бывшем Союзе, и на долгие годы стал образцом организации научных поисков, открытий и изобретений, активной творческой работы на острие биохимической науки.

В Институт были приглашены лучшие ученые – из Института Краевой Медицины, ТашМИ. Гистолог К.А.Зуфаров, цитологи Д.Х.Хамидов, впоследствии несколько лет успешно руководивший Институтом, и А.К.Мирахмедов; энзимологи В.М.Сорокин и Л.Я.Юкельсон; биофизики Б.А.Ташмухамедов, А.И.Гагельганс и З.У.Бекмухаметова; генетик А.А.Абдукаримов, биохимики Т.С.Саатов, на протяжении почти 25 лет до сегодняшнего дня возглавляющий Институт; А.А.Ахунов, Я.Д.Давлятов, Т.А.Бабаев, А.А.Абидов, Н.С.Салахова, Б.А.Атаханова, Н.Н.Нигматов, Т.П.Ташходжаева и многие другие возглавили лаборатории и научные направления. Это были люди, известные далеко за пределами Института, города, страны своими открытиями, научными работами. Они объединили под своим началом молодых ученых, творческие группы.

Главными направлениями деятельности Института были следующие:

1. Исследование процессов биосинтеза и механизмов действия тиреоидных гормонов в норме и при тиреоидной патологии.

2. Изучение ядерных и плазматических рецепторов в нормальных тканях, при раке, а также в онтогенезе, разработан препарат, обеспечивающий защиту организмов от поражения радиойодом.

3. Изучение липидного состава плазматических мембран органов и кровяных телец при ишемической болезни сердца, разработан способ направленного транспорта препаратов к тканям на липосомной основе.

4. Выделение ферментов ядов среднеазиатских змей, получение ферментных препаратов для практического применения.

5. Изучение факторов роста нервов (ФРН) у представителей разных классов позвоночных.

6. Метод введения в конструкцию гена рилизинг-фактора гормона роста человека и получение трансгенных кроликов с улучшенными показателями.

Туракулов постоянно следил за новыми публикациями, аккуратно вел запись рефератов появившихся статей по всем темам, касающимся проводимых в институте исследований, знакомил с ними сотрудников. За многие годы он исписал не меньше 30 общих тетрадей своим аккуратным четким почерком, при необходимости они всегда были под рукой, и можно было, не теряя много времени, сопоставить результаты, суждения, гипотезы.

Это был очень плодотворный период, давший развитие новым интересным научным темам и экспериментальным направлениям. В Институте с утра и до позднего вечера кипела работа, крутились мощные центрифуги, забивались колонки, работали спектрофотометры и электронный микроскоп. Ставились смелые эксперименты, современное оборудование позволяло проводить тончайшие исследования, проникать в глубь клетки, выделять ее компоненты и воссоздавать картину происходящих в организме процессов (in vivo) в пробирке (in vitro). Не смолкали обсуждения, научные споры.

Ученица Я.Х. Туракулова Сурайе Нугмановна Далимова, заменившая впоследствии отца на кафедре биохимии в Ташкентском Национальном Университете, вспоминает, что он, найдя свободное время, неожиданно заходил в лабораторию и тут же начинал экзаменовать сотрудников по тому методу исследований, за которым он их заставал.

«К результатам опытов он относился крайне ответственно, каждый раз, когда нужно было обсудить полученный результат, сотрудники, прежде чем зайти в кабинет к «шефу», штудировали новейшую литературу, старались быть готовыми к любому его вопросу. Но всегда получалось так, что он рассматривал проблему с совершенно иной, новой стороны и задавал самый неожиданный вопрос. Когда же ему приносили уже готовую статью по полученным результатам, он ее внимательно читал, снова задавал вопросы и, со словами «Ну что же, рискнем» ставил свою подпись.

Мы очень нервничали, обижались, иногда, бывало, злились за такую строгость, зато через годы мы ему очень благодарны, потому, что куда бы мы ни пришли работать, нам уже не трудно. Это была настоящая школа». Когда же она защищала докторскую диссертацию, то уже работала ученым секретарем Института, и Ялкин Холматович сетовал на защите, что Далимова «перестала над собой работать, ведь в нашей работе всего за неделю можно отойти от дел».

Подсчитано, что Я.Х.Туракуловым написано 120 научно-популярных и публицистических работ, под его редакцией вышло около 50 трудов, монографий, учебников. Что касается научных трудов, то он является соавтором более 600 статей по самым разным направлениям биохимии и молекулярной биологии, генетики и эндокринологии, экологии и энзимологии. Туракулов выделил и определил их как приоритетные линии исследований и неустанно следил за их выполнением и развитием многие годы. Разумеется, он не принимал непосредственного участия в этом множестве исследований, но его имя было всегда неким брэндом, помогавшим беспрепятственному опубликованию в солидных изданиях и редакциях, неким знаком качества.

Долгие годы в Институте функционировал Специализированный Ученый Совет по биохимии, биофизике и цитологии, единственный в Средней Азии, Казахстане, Сибири и Дальнем Востоке. На Спецсовете были защищены кандидатские и докторские диссертации учеными не только из перечисленных регионов, но и из Грузии, Азербайджана, Прибалтики. Это отдельная, очень интересная страница в жизни Института.

Зачастую заседания Ученого Совета и Спецсовета, где собирались коллеги, хорошо знавшие друг друга, у которых было много тем для обсуждения помимо повестки дня, могли превратиться в некий клуб для приятного времяпровождения. Но присутствие Туракулова неизменно вносило деловитость и строгую научность в проходящие заседания. Это было одним из моих первых открытий, когда я начала работать в Институте. Для меня было большим удовольствием присутствовать на собраниях и заседаниях, которые никогда не были скучны и трафаретны, где всегда велись оживленные, часто к тому же и остроумные дискуссии. Отец был прекрасным оратором, меня восхищали его емкие и лаконичные фразы, приправленные юмором и тонкой иронией.

Он всегда очень внимательно слушал выступавших, будь то защита диссертации, научный отчет заведующего или аспиранта, или хозяйственные сводки, вникал в самую суть дела, делал точные, четкие выводы или замечания по существу. Нас, его учеников, буквально поражала ясность ума и широта его научного кругозора. А когда нам самим приходилось выступать с докладами, всегда молили бога, чтобы его неожиданно куда-нибудь вызвали, в отсутствие Туракулова все казалось намного проще. А выступать приходилось часто - аспиранты должны были делать доклады о проделанной работе каждые полгода, проводилось также регулярное обсуждение планов молодых научных сотрудников.

Конечно же, Туракулов был строг и часто недоволен состоянием дел или отдельными сотрудниками. Но мне его решения всегда казались справедливыми, хотя возможно, что это моя, субъективная точка зрения. Я его всегда знала только как очень доброго человека, но ему часто приходилось принимать жесткие решения для пользы дела.

Можно с уверенностью сказать, что коллектив Института был похож на большую семью увлеченных общим делом людей. Часто прямо в лабораториях накрывали столы, отмечали праздники, которых, казалось, в то время было множество. Мы, молодые сотрудники, недавние выпускники вузов, могли общаться со своими руководителями не только на семинарах и в строгой обстановке собраний и заседаний, но и за обеденным столом, наблюдая и слушая интереснейшие рассказы и споры о буднях высокой науки.

В Институте Биохимии Я.Х.Туракулов в качестве Директора проработал с 1967 по 1970 год, когда у него Институт отобрали, его самого решением партии и правительства отправили в Самарканд поднимать разладившуюся работу в Самаркандском университете. Однако в последующие годы Туракулов оставался консультантом Института, неизменным заведующим лабораторией биохимии, Председателем Ученого Совета Института и Председателем или членом Специализированного Ученого Совета по защите диссертаций.

Многолетний труд в области изучения щитовидной железы и биохимии тиреоидных гормонов и механизма их действия, проведенный в Институте биохимии АН Узбекистана и Институте экспериментальной эндокринологии и химии гормонов АМН СССР, был систематизирован, обобщен и опубликован в 1972 году в виде монографии под общей редакцией Я.Х.Туракулова. Авторы, узбекские биохимики А.И.Гагельганс, А.К.Мирахмедов, Н.С.Салахова, Я.Х.Туракулов и московские ученые Г.А.Гайдина, Л.М.Гольбер и В.И.Кандрор создали капитальный труд под названием «Тиреоидные гормоны», который на долгие десятилетия стал настольной книгой для эндокринологов всей страны. В 1975 году эта монография была переведена на английский язык и издана в США.

В Институт приезжали многие известные ученые из других республик, из-за рубежа. И, как гостеприимные хозяева, сотрудники Института всегда встречали их как дорогих гостей. Приезжие ученые выступали с докладами, участвовали на конференциях и съездах, организованных в Ташкенте

ВСЕСОЮЗНЫЙ БИОХИМИЧЕСКИЙ СЪЕЗД

По инициативе Я.Х. Туракулова Центральный Совет Президиума Всесоюзного биохимического общества принял решение Второй Всесоюзный Биохимический Съезд провести в Ташкенте в 1969 году. Это стало огромным событием в жизни республики, признанием достижений биохимии в Узбекистане, признанием авторитета лидера биохимической науки Я.Х.Туракулова. В качестве Председателя Оргкомитета съезда Туракулов со своей командой плодотворно работал с представителями Всесоюзного биохимического общества по подготовке и проведению этого большого и важного форума. Это было событие огромной важности для Узбекистана, на его открытии присутствовали члены правительства, видные люди республики.

Открытие съезда состоялось 20 октября во Дворце Искусств. Огромный зал был переполнен гостями, он не смог вместить всех участников съезда. Более сотни биохимиков Узбекистана, которые были хозяевами съезда и осуществляли организацию всех его мероприятий, стояли в проходах и у дверей, чтобы присутствовать в его торжественном открытии. Они хотели увидеть своими глазами выдающихся ученых, титанов, весь цвет биохимической науки, прибывших на свой съезд из разных городов и стран, услышать вступительную речь Президента Всесоюзного Биохимического общества, Президента Украинской Академии Наук Александра Владимировича Палладина.

Выступает создатель теории происхождения жизни на Земле академик А.И. Опарин

Среди почетных гостей были академики А.И Опарин, А.Н. Белозерский, П.Е. Браунштейн, Г.М. Франк, А.Н. Юдаев, А.Л. Курсанова, А.А. Красницкий, С.Е. Северин, Я.В. Пейве, В.Л. Кретович, М.В. Волькенштейн, М.Х. Чайлахьян, С.Р. Мордашева, Р.В. Чаговец и многие другие. Большое впечатление произвел пленарный доклад А.Н. Белозерского о новейших достижениях в области изучения нуклеиновых кислот – передатчиков генетического материала.

Эти имена хорошо знакомы биохимикам, они украшают прекрасные академические книжные издания, учебники, по которым учится не одно поколение врачей и биологов, ими названы теории и процессы, происходившие на Земле и происходящие в нашем организме.

Это был подлинный праздник биохимиков страны. Интереснейшие доклады, обсуждения, встречи, знакомства. Секционные заседания, происходившие и в Институте биохимии и краевой медицины. Видные ученые поздравили ташкентцев с открытием нового Института, отметили высокий научный и методический уровень подготовки молодых ученых Узбекистана для бурно развивающихся новых направлений биохимии, молекулярной биологии.

Гости Узбекистана, в том числе и 84-летний Президент Биохимического общества, выдающийся ученый А.В.Палладин, посетили Самарканд, его исторические памятники: Медресе и Обсерватория Улугбека, Шердор, Тиллякори на площади Регистан, соборную мечеть Биби-Ханум, Мавзолей Тимура Гур Эмир, ансамбль мавзолеев Шахи Зинда.

Некоторые из гостей побывали у нас дома, мама еще много лет после этого хранила как реликвию простыню, на которой прилег отдохнуть пожилой тогда А.И.Опарин - создатель знаменитой теории происхождения жизни на Земле.

На открытии съезда, а также на многочисленных секционных заседаниях были прослушаны интереснейшие доклады и проведены обсуждения работ, проводимых в лабораториях огромной страны. Дни биохимического съезда были насыщенными, работа была очень напряженной и плодотворной, выступления отличались высочайшим уровнем. Проведение такого форума в Ташкенте дало возможность узбекским ученым послушать корифеев биохимии, обсудить свои работы, побудило к невероятному творческому и научному всплеску. А гостям Узбекистана съезд позволил оценить узбекскую школу биохимиков, познакомится с нашими учеными ближе. Профессор Леонид Яковлевич Юкельсон, много лет заведовавший лабораторией энзимологии Института биохимии, ныне живущий в Германии, отмечал, что «школа биохимии, созданная Туракуловым в Узбекистане, позволяла нам разговаривать на равных с учеными разных стран, представителями лучших мировых биохимических школ».

С А.В. Палладиным в Самарканде.

После окончания съезда гости, вернувшись домой, писали письма благодарности, делились впечатлениями, обсуждали новые планы. Сохранилось письмо видного ученого-эндокринолога, директора Института экспериментальной эндокринологии и химии гормонов, академика АМН бывшего Союза Николая Алексеевича Юдаева от 27 октября 1969 года:

«Глубокоуважаемый Ялкин Холматович!

Позвольте мне еще раз выразить Вам сердечную благодарность за внимание и заботу, которые были оказаны мне и моим сотрудникам во время нашего пребывания в Ташкенте.

Поблагодарите также всех ваших сотрудников, которые уделили нам так много внимания.

Я думаю, что Второй Всесоюзный Биохимический съезд следует рассматривать, как крупное событие в развитии биохимии в нашей стране и в Вашей республике в частности. Мне очень приятно думать, что это событие связано с Вашей активной деятельностью.

Позвольте пожелать Вам и всем Вашим сотрудникам больших успехов в развитии нашей науки.

С уважением

Академик АМН СССР Н.А. Юдаев».

Незаурядные организаторские способности позволили Туракулову провести все мероприятия четко и слаженно. Гости удивлялись тому, как ему удается быть, когда нужно и в аэропорту, и в гостинице, председательствовать на заседаниях разных секций и сопровождать гостей в экскурсионных поездках по республике.

Председатель Организационного комитета академик Я.Х. Туракулов, блестяще справившийся со своей работой, был избран вице-президентом Всесоюзного Биохимического общества и был переизбран снова на эту должность в 1974 году на Ш Всесоюзном биохимическом съезде в Риге.

Через три года, в октябре 1972 года на Втором Всесоюзном съезде эндокринологов в Москве его также избрали членом Президиума и вице-президентом Всесоюзного Эндокринологического общества, а в Ташкенте в этом же году - Академиком-секретарем Отделения биологических наук Президиума Академии Наук Узбекистана.

САМАРКАНДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

В 1970 году Я.Х. Туракулов был назначен Ректором Самаркандского Государственного Университета имени Алишера Навои. Возглавив второй по значимости университет в Узбекистане, он сразу же наметил задачи, которые требовали незамедлительного выполнения. Как всегда, приступил к работе с присущей ему деловитостью и энергией. Масштаб задуманного был широк, к нему постоянно обращались с просьбами и идеями сотрудники Университета, преподаватели и ученые, которые получили надежду осуществить свои проекты. Ректор обращался к высокопоставленным лицам, в различные учреждения, чтобы помочь в претворении задач, которые ему казались приоритетными. Проработав 8 месяцев, он пишет следующее обращение к руководителю Узбекистана Ш.Р. Рашидову.

Глубокоуважаемый Шараф Рашидович!

За время пребывания на высоком посту ректора Самаркандского государственного университета Имени Алишера Навои в течение 8 месяцев, я приложил все усилия для того, чтобы добиться решения неотложных вопросов нормальной деятельности и определения перспектив развития на ближайшие годы Самаркандского госуниверситета.

После ознакомления с состоянием университета я внес докладные записки в ЦК КП и Совет Министров Узбекистана, Самаркандский обком партии и Облисполком, Самаркандский Горком партии и Горисполком. В этих докладных записках и приложенных к ним проектах постановлений я изложил конкретную программу развития Самаркандского госуниверситета в течение 1971-1975 гг. По этим докладным запискам Министерство высшего и среднего специального образования вынесло постановление коллегии, которое не в полной мере отвечает насущным нуждам университета, но и это постановление по основным пунктам не выполняется.

Коренной вопрос, определяющий существенный прогресс Университета, строительство физико-химического корпуса, ведется, несмотря на наши постоянные и, порой, отчаянные усилия из рук вон плохо. Самаркандский стройтрест из месяца в месяц срывает план строительства. Было принято совместное постановление Совета Министров и ЦК КП Узбекистана, от которого СамГУ вправе был ожидать, на основании состоявшихся с Вами бесед при моем назначении на пост ректора, решения коренных вопросов. В результате они оказались урезанными, и в нем не нашел удовлетворительного отражения ряд основных проблем:

1. Составление Генерального плана развития университета;

2. Включение в пятилетний план строительства корпуса факультета прикладной математики, второго жилого дома для профессорско-преподавательского состава, второго общежития для студентов, ботанического сада, учебно-производственных мастерских, расширения библиотеки, учебного реактора, студенческого клуба, спортивного комплекса, а также строительства солнечной обсерватории в г. Самарканде.

По строительству обсерватории хотел бы дать разъяснение. Наряду с другими объектами строительство обсерватории в г. Самарканде, на наш взгляд, представляет неотложную задачу. Она необходима для подготовки специалистов по астрономии для всех республик Средней Азии на физическом факультете СамГУ и для развития астрономической науки на родине Улугбека. Кроме того, создание такой обсерватории, несомненно, украсит город Самарканд, поднимет его престиж и привлекательность для многочисленных посетителей этого города, одного из замечательных центров средневековой цивилизации и важного города зарубежного и союзного туризма.

С коллективом СамГУ.

Считаю своим долгом сообщить, что вопрос о создании солнечной обсерватории в г. Самарканде привлек внимание Члена Политбюро и секретаря ЦК КПСС тов. А.П. Кириленко при его посещении Пулковской обсерватории при беседе с директором Главной Астрономической обсерватории АН СССР профессором В.А. Кратом, в которой принял участие и воспитанник СамГУ, заведующий солнечным телескопом Х.И. Абдусаматов. Тов. А.П. Кириленко выразил благожелательное отношение к идее создания обсерватории.

3. Остается нерешенным вопрос расширения специальностей и сохранения на должном уровне традиционных направлений СамГУ: узбекской и таджикской филологии, восточных языков, географии; остается нерешенным вопрос о сохранении и развитии инженерно-технического факультета, на что Вы также дали свое согласие.

4. Не решен также вопрос об изменении сложившегося несправедливо высокого коэффициента (отношения числа студентов к числу профессорско-преподавательского состава). Этот коэффициент в университете равен 11,8, что соответствует на одну штатную единицу профессорско-преподавательского состава 940 часам в год. Такого высокого коэффициента нет ни в одном университете, это тормозит развитие научных исследований на кафедрах университета и научный рост преподавательского состава.

5. Не решен вопрос об организации проблемных лабораторий, филиалов, институтов АН Узбекистана, расширении типографии, организации некоторых новых научно-исследовательских институтов.

6. Не решается вопрос освобождения бульвара им. М. Горького, на котором запланировано строительство первоочередных объектов.

7. Не выделено достаточных средств для капитального ремонта пришедших в ветхое состояние зданий, приобретения учебного и лабораторного оборудования. Выделение лимита иностранной валюты на приобретение аппаратуры и оборудования из стран СЭВ и капиталистических стран поставлено под сомнение.

8. Несмотря на многократные обращения и прежние обещания вопрос о выделении автотранспорта (экспедиционных машин, автобусов, легковой машины ГАЗ-21) СамГУ не решается. Потребности доставки материалов, отслеживание производственной практики студентов, проведение научных работ на производстве сопряжены с большими трудностями и нередко срываются из-за недостатка или неисправности транспорта. Университет не располагает легковой машиной, что сильно тормозит работу ректората, контроль за учебным процессом во вторую смену, за жизнью общежитий и т.д.

Докладывая обо всем этом, я рассчитываю на серьезную помощь со стороны руководства Узбекистана, направившего меня на пост ректора СамГУ, чтобы превратить Самаркандский государственный университет им. А. Навои, второй университет республики, в крупный научно-педагогический центр, отвечающий самым высоким требованиям.

Ректор Самаркандского

государственного университета академик АН Узбекистана

имени Алишера Навои Я.Х. Туракулов».

Мы позволили себе перепечатать полностью этот документ не только для того, чтобы показать, какие вопросы ставил Туракулов перед руководителями страны и перед собой для осуществления задач на данном этапе его деятельности. Мне кажется, он отражает его стиль работы, выработанный на протяжении многих лет, его активную позицию, можно даже сказать, борьбу, которую зачастую приходилось вести для достижения должного результата.

Туракулов проработал два года в Самарканде, в 1971 году был избран в руководящие органы республики, Депутатом Верховного Совета Узбекистана, был награжден Орденом Октябрьской Революции.

При этом он не прерывал связи с Ташкентом, Москвой, продолжал читать лекции студентам ТашГУ, заведовал лабораторией в Институте биохимии, принимал участие в заседаниях биохимического и эндокринологического обществ, конференций и съездов. Отцу приходилось по несколько раз в неделю на самолете или автомобиле преодолевать расстояние между Самаркандом, Ташкентом и Москвой, чтобы выполнять все взятые обязательства и не расставаться с семьей.

Надо сказать, что мама в этом вопросе заняла бескомпромиссную позицию и приняла решение не переезжать с семьей в Самарканд. У нее самой были неотложные дела на кафедре, я в это время оканчивала институт, братья также учились, и у отца было достаточно важных запланированных дел в Ташкенте.

Тем временем в Самарканде, как часто случалось с отцом, не обошлось без недоброжелателей. Кому-то очень хотелось опорочить отца, замарать его имя, используя сложившуюся ситуацию. К нему приходила женщина, которая должна была готовить еду, убирать в доме. Вела она себя недвусмысленно, позже оказалось, что это была подосланная с определенной целью жена одного из сотрудников университета. Был еще случай, когда один из сотрудников пытался подсунуть взятку отцу. Деньги были спрятаны среди бумаг, обнаружив их, отец, возмущенный, бросил их ему в лицо. Разумеется, эти случаи вызывали у отца лишь отвращение.

Куда бы ни направляли отца, он всегда считал своим долгом выполнять порученные ему дела, почти всегда расходившиеся с его собственными планами, и делал это со всей отдачей. Но в данном случае отец был согласен с мамой – слишком большой объем работы предстояло выполнить в Самарканде, на это не хватило бы и двух пятилеток.

Тем не менее, в Самарканде до сих пор вспоминают недолгий срок ректорства Туракулова как один из самых ярких и результативных в истории СамГУ.

Однако найти подтверждение известным фактам мне не удалось, так, просматривая книжку «История Самаркандского Университета», я обратила внимание на то, что о Я.Х.Туракулове в ней написано незаслуженно мало, а при перечислении ректоров Университета фамилия отца вообще отсутствует. Потом обнаружила письмо, адресованное отцу от профессора Университета Ю.Н.Алескерова. Привожу его полностью:

«Дорогой Ялкин Холматович!

Мне стало известно, что при подготовке к изданию книги «История Самаркандского Государственного Университета» в первой главе, авторами которой являлся я и доцент В.С.Абдуллаев, при перечислении ректоров Университета выпало Ваше дорогое имя. Это не по нашей вине. Дело в том, что в нашей рукописи Ваше имя и Ваша большая и плодотворная деятельность на посту ректора нашего Университета были достаточно полно отражены. Но в последнем варианте книги, с которым нам не удалось ознакомиться, так как даже сигнальные экземпляры книги в Университет, даже ее авторам издательством «Фан» не были высланы, мы не смогли ознакомиться и исправить допущенные досадные пробелы.

Вообще, многоуважаемый Ялкин Холматович, эта книга писалась и подготавливалась весьма поспешно и в ней, к сожалению, немало пробелов и недостатков, кроме того, представленная нами рукопись в издательстве «Фан» была сокращена более, чем на 4 печатных листа, в том числе страницы, где говорилось о периоде Вашей деятельности. Разумеется, это не оправдывает нас, но вина, поверьте, не авторов. Это досадное упущение мы обещаем исправить в новом издании книги, кроме того, мы предполагаем написать совершенно новый вариант книги по истории нашего Университета, над которым будут работать наши видные ученые и в которой деятельность всего Университета и его руководителей, в том числе и Ваша деятельность, получат более развернутое освещение.

Юбилей Университета прошел с большим подъемом. В юбилейных докладах о Вас было сказано много теплых слов, и нам было очень обидно, что в силу каких-то обстоятельств Вы не приняли участия в этих минувших торжествах. Примите сердечный привет от всего коллектива Университета, который Вас помнит и глубоко уважает, и наше сердечное пожелание крепкого здоровья, бодрости, новых радостных успехов в Вашей благородной научной и общественной деятельности.

Глубоко уважающий Вас – заслуженный деятель

23/ХI-1977 г. науки Узбекистана, профессор Ю.Н. Алескеров».

А пятью годами раньше, в 1972 году, заложив фундамент новых начинаний в Самаркандском Университете, организовав команду для их осуществления, Я.Х. Туракулов вернулся в Ташкент, к своей любимой семье и не менее (а, может быть, более?) любимой науке. Уже тогда ему не давала покоя мысль о создании мощного центра эндокринологии в Узбекистане с серьезной научной базой и просторной клиникой. Но осуществление этого плана отодвинулось на много лет.

ОТДЕЛЕНИЕ БИОЛОГИЧЕСКИХ НАУК

С Академией наук Узбекистана связана значительная часть жизни Я.Х. Туракулова. Став в 1961 году членом-корреспондентом АН, в последующем он был связан с ней неразрывно до конца своей жизни. С 1963 по 1966 он был вице-президентом академии Наук Узбекистана и возглавлял Отделение химико-технологических и биологических наук.

В 1972 году Туракулова вновь назначают академиком-секретарем Отделения биологических наук АН, и переизбирают в 1974ом. В 1994 он возглавляет вновь созданное отделение медицинских наук.

Отделение биологических наук объединяло научно-исследовательские институты биологического профиля - Экспериментальной биологии растений, Ботаники, Биохимии, Биоорганической химии, Химии растительных веществ, Микробиологии, Генетики, а также Ботанический сад.

Возглавляя Отделение, он плотно сотрудничал с известными учеными-биологами Абдуллаевым А.А., Абдукаримовым А.А., Азимовым Д.А., Захидовым Т.З., Закировым К.З., Музаффаровым А.М., Мусаевым Д.А., Мухамеджановым М.В., Райковой И.А., С.Н.Рыжовым, Садыковым С.С., Саидовым Д.К., Хамидовым Д.Х., Ташмухамедовым Б.А., , Юлдашевым С.Х. и многими другими. Среди членов Отделения были и выдающиеся медики Узбекистана, академики Арипов У.А., Аскаров А.А., Вахидов В.В., член Бюро Отделения Мусабаев И.К.

Я.Х Туракулов с профессором А.А. Абдуллаевым и секретарем Отделения З.С. Назаровым.

Тематика научных направлений Отделения была разнообразной - отвечающей требованиям народного хозяйства страны и решающей фундаментальные задачи. Создание высокоурожайных сортов хлопчатника, методика ведения элитного семеноводства, инвентаризация флоры Узбекистана и других республик Средней Азии, методы улучшения малопродуктивных пастбищ Юго-Западных Кызылкумов и адырной зоны Ферганской долины, кормопроизводство. Изучение фауны, экологии и хозяйственного значения охотничье-промысловых животных, ценных пушных зверей, ядовитых змей Средней Азии, биологический режим рек и водоемов, интродукция ценных видов рыб, приспособления организмов к условиям жаркого климата Средней Азии. Изучение микроорганизмов для использования в промышленности и сельском хозяйстве, разработка микробиологических основ интенсификации плодородия почв и повышения продуктивности сельскохозяйственных культур, борьба с болезнями и вредителями растений, интродукция и акклиматизация растений. Изданы написанные на основе полученных результатов ценные монографии и энциклопедии, научные труды.

Это далеко не полный перечень тематик и проблем, исследуемых в рамках биологического отделения, что касается Института биохимии, то его проблематика была описана ранее.

На заседаниях Отделения проходили оживленные дебаты по самым разнообразным вопросам от хлопчатника до гепатита, от генной инженерии до технологии выщелачивания меди или урана с помощью микроорганизмов, от тончайших внутриклеточных процессов до производства. В них принимали участие маститые ученые разных направлений в биологии, корифеи в своих областях. В конце многочисленных выступлений и споров брал слово Туракулов и из множества концепций и предложений вычленял главные на данный момент, четко обосновывал приоритеты, отбрасывая ненужное, определял планы на будущее. По рассказам сотрудников отделения, выступлениям Туракулова с восхищением внимали и пожилые ученые и, в особенности, молодежь, поражаясь ясности его мысли и четкости изложения. Страсти утихомиривались, и, как правило, ему удавалось направить разнообразные мнения сторон в продуктивное русло.

Членам Отделения, его председателю приходилось писать, прочитывать, подписывать множество статей, заявок, рекомендаций, прочих документов. Туракулов всегда предельно ответственно и аккуратно относился к любой работе, сам всегда выражал свою мысль как устно, так и на бумаге лаконично, грамотно, четко и красивым языком. Известна фраза, сказанная всемирно известным киргизским писателем, видным дипломатом и общественным деятелем Чингизом Айтматовым: «Учитесь писать у Туракулова!». При каких обстоятельствах она была сказана, и что из написанного отцом читал Чингиз Торекулович, мне неизвестно, но папа с гордостью при мне говорил об этом.

Когда же Туракулову приходилось подписывать неграмотно составленный документ, то, по воспоминаниям ученого секретаря Отделения Рината Назарова, он возвращал бумагу на переделку, брезгливо держа ее за уголок двумя пальцами.

В дальнейшем в Отделении биологических наук произошли существенные преобразования, он пополнился новыми институтами, были открыты Институты Биоорганической химии, Генетики и экспериментальной биологии растений и другие. И в ХХI веке, уже отойдя от работы в Президиуме Академии наук, отец часто обсуждал со своими учениками и руководителями Институтов и научных направлений Абдусаттаром Абдукаримовым, Джалалом Азимовым, Ринатом Назаровым, другими состояние дел в биологической науке.

ОБЩЕСТВЕННАЯ РАБОТА

Помимо научной и педагогической деятельности Туракулов справлялся с огромным объемом всевозможной общественной работы. Тулкун Арипович Бабаев, ученый, проработавший с отцом полвека плечом к плечу, неоднократно готовивший к его юбилеям биографические документы и брошюры, подсчитал как-то, что одновременно у Туракулова было 32 вида общественных работ. Действительно, общественная нагрузка была колоссальной, и он не только сам прекрасно справлялся со своими обязанностями, но и неизменно вдохновлял работавших с ним людей своим примером.

Из дневника:

«26 марта, вторник. 9.00 – политинформация в ИКМ.

10.45 – лекция в ТашГУ.

10.00 – ученый совет (я не присутствую).

15.00 – запись на ТВ. Круглый стол с участием ученых.

15.30 – президиум УМС (я пришел к концу).

16.00 – Спецсовет, защита (я не смог быть).

18.00 –Учеба партхозактива.

Помочь с госпитализацией сына Т.Р. по поводу перелома стопы».

«В 11.00 – коллегия Минздрава. Сидели битых 3,5 часа Неоправданная, бесполезная трата времени, угнетают поверхностность и многословность выступлений».

«8 октября, 9.00 – политинформация.

11.00 - у Полежаева Ф.П. знакомился с проектом резолюции комиссии по фундаментальным наукам. Комиссия по НТП.

15.30 – заседание УМС по развитию НТП.

18.00 – заседание секции по фундаментальным наукам».

«11 октября.10.00 Заседание объединенного пленума обществ курортологии и физиотерапии, невропатологии и психиатрии.

ИКМ. Дела строительства пошли успешно. Начал работать кран.

Решил написать письмо Министру Здравоохранения о своем несогласии с некоторыми порядками, сложившимися в МЗ Уз.

Заканчиваю статью для «Гулистана».

Отправить сотрудников на хлопок.

Подготовка к свадьбе Зафара. Пишу приглашения.

Приходили Озод, Малика, обсуждали свадебные дела».

«14 октября. 9.00. ИКМ – хозяйственные дела. Перемещение лабораторий.

10.30 - «Фан ва турмуш».

Беседа с Президентом АН.

15.00 –редколлегия «Узбекского мед.журнала».

Дома – работа над статьей».

Отец ценил буквально каждую минуту и требовал этого от своих подчиненных. Как-то утром, торопясь на работу, он взглянул на часы и спросил у мамы: «Ты купила новые часы?». Мама ответила утвердительно и спросила, нравятся ли, а отец ответил только: «В них нет секундной стрелки». Когда он особенно спешил, то кушал стоя, готовый в любой момент сорваться с места. Эта его привычка очень удивляла посторонних, а мама приговаривала: «Поешьте спокойно, неужели нельзя на пять минут опоздать?». Но это было исключено.

Он очень нервничал, когда опаздывали его водители, и часто ждал машину уже на улице. Если же машина опаздывала более чем на пять минут, отец отправлялся на работу на троллейбусе. Санджар рассказывал, как он был удивлен, когда увидел отца, не дождавшегося машины после лекции в ВУЗгородке и садящегося в трамвай.

Конечно, водителям часто приходилось ждать в машине, чтобы везти его из одной организации в другую. Академик Шавкат Ахатович Вахидов, работавший с отцом в Институте ядерной физики, рассказывал, что был свидетелем такой сцены. Туракулов, приехав, как обычно, утром в Кибрай на работу, сказал водителю, чтобы в 11 часов он был готов везти его в другое место. Выйдя из Института в назначенное время, он увидел своего шофера спящим в машине. Обычно выдержанный, мягкий и интеллигентный, Туракулов отругал бедного водителя словами: «Разве сейчас время спать? Не лучше ли вместо этого почитать газету или книгу».

Когда у него появлялся пунктуальный водитель, он работал с отцом много лет. Таким был Раимжон-ака, он был своим человеком в семье, старался помогать маме в хозяйстве. Отец был очень принципиальным, пресекал использование его служебного положения в личных целях, и маме приходилось прибегать к разным хитростям, чтобы он не узнал.

Был случай, когда у мамы кончилось лекарство, которое она тогда пила, - манинил и она позвонила отцу на работу и попросила, чтобы он взял несколько таблеток из институтской аптеки. Отец с возмущением ответил ей: «Как я могу их взять, ведь это лекарства для наших больных!». Мама, посылая меня в аптеку, с обидой сказала: «Его больные, конечно, важней».

Отцу очень повезло с секретаршей – Нэлли Грантовна Багирян проработала с ним больше 20 лет, и я ни разу не слышала, чтобы отец был недоволен ее работой, она была образцом точности и ответственности.

В 1967 году Я.Х. Туракулов был избран членом Пленума Центрального Комитета профсоюза работников просвещения, высшей школы и научных учреждений, был делегатом ХУ съезда ВЦСПС.

Много лет Я.Х. Туракулов являлся вице-президентом Общества дружбы и культурных связей с зарубежными странами и Узбекского Комитета защиты мира. Многократно читал лекции о развитии науки и здравоохранения в Узбекистане перед зарубежными гостями. Был избран Президентом Узбекистанского отделения Всесоюзного общества СССР-Пакистан.

Неоднократно выезжал в эту страну с миссией дружбы, принимал делегации из Пакистана.

С сотрудниками Общества дружбы И. Васлиевой и доктором истор.наук К. Фазылходжаевым

В 1967 году состоялась одна из таких поездок в составе правительственной делегации, во время которой члены делегации посетили места, где проводились геологические работы, проводимые советскими специалистами в поисках нефти и газа. Во время поездки по стране и знакомства с историческими, производственными, учебными и культурными центрами, состоялось много интересных встреч. От имени Советско-Пакистанского общества культурных связей Туракулов передал библиотеке Университета Карачи 1000 томов книг на урду, русском и английском языках. И, разумеется, он много рассказывал о жизни современного Узбекистана, его истории, традициях и достижениях.

В 1975 году начал работу в качестве Председателя городского общества любителей книги, принимал участие в организации музея Сергея Есенина в Ташкенте, который располагается недалеко от нашего дома, был там частым гостем и хорошо знал дочь великого поэта Татьяну Сергеевну, работавшую в музее.

В один из юбилеев Я.Х. Туракулова коллектив Ташкентского городского добровольного общества книголюбов поздравили его такими стихами:

Вы словно оазис, в котором всегда

Для путника плещет живая вода!!

Вы словно предутренний ранний рассвет

Добра и тепла щедро дарите свет!

Прекрасный души Вы хрустальный родник!

И бодрости духа и дружбы цветник,

Вы словно как сказочный маг – чудодей.

Всю жизнь посвятили свою для людей!

Вы трудитесь больше других во сто крат,

В Вас мудрости скрыт замечательный клад!

Целебней, чем Ибн Сины все сонеты

Нам все Ваши беседы и Ваши советы!

Идем мы к Вам словно в прекраснейший храм!

Для нас Ваше слово, как чудный бальзам!

Несем к Вам заботы свои и печали.

Воистину шейхом книголюбским Вы стали.

Давно все достоинства Ваши известны,

Чисты Вы душой и характером честны,

Сердечность и добрые Ваши деянья

Снискали у всех к Вам любовь и признанье!

И Вам посвящая сегодня газели,

От сердца всего пожелать бы хотели:

«Чтоб крепким здоровье было навек,

Чтоб счастьем цвели – чудный наш человек!»

Необходимо особо отметить его редакторскую деятельность.Еще в 1956 году Я.Х. Туракулов совместно с Х.Ш. Хайрутдиновым и А. Рузыбакиевым перевели на узбекский язык и издали прекрасную книгу «И.П.Павлов. Избранные труды», которая стала необходимым учебным пособием для узбекских физиологов.

Туракулов стал инициатором и главным редактором изданного в 1963 (1 том) и в 1971 году (2 том) «Русско-узбекского медицинского словаря». Это был фундаментальный труд большого коллектива узбекских ученых, в котором систематизированы и дополнены медицинские термины на узбекском языке и дано их толкование на современном научном уровне.

В 2001 году в письме к Председателю ГКНТ академику П.К. Хабибуллаеву он так писал о необходимости его переиздания:

«… Создание энциклопедического толкового словаря с тщательным отбором всех используемых в узбекском языке медицинских терминов и выражений несомненно сыграет важную роль в выработке нормативных критериев и принципов унификации множества слов, составляющих основной запас узбекской медицинской терминологии. В словаре, изданном в 1963 и 1971 годах, впервые была проведена огромная работа по отбору и систематизации медицинских терминов и их узбекских эквивалентов. Именно в нем большим коллективом ученых и врачей были заложены нормативы и принципы отбора узбекских медицинских названий, выражений, разработаны научные их пополнения в дальнейшем. Этот коллектив смог создать уникальный фундаментальный труд по узбекской медицинской терминологии, не имеющий аналогов в практике по полноте, правильности, глубине толкования, доступности понимания и качеству технического наполнения.

Но словарь быстро разошелся и больше не переиздается. Теперь его трудно найти даже в библиотеках. За истекшие 30-35 лет после издания указанного словаря в медицинской науке и практике произошли огромные изменения, но только с 90-х годов начали появляться медицинские терминологические словари по отдельным дисциплинам.

В 1994 году под моей редакцией издан «Тиббиет комусий лугати» («Комуслар бош нашриети») и «Русча-лотинча-узбекча изохли тиббий атамалар лугати» («Камалак», «Хазина» нашриети), но до сих пор еще весь тираж не отпечатан и не отправлен в торговую сеть. А за эти годы в жизни общества, в лечебно-профилактической работе, организации диагностических методов произошли большие изменения.

И еще один важный факт, который нельзя не учитывать, - это переход на новую письменность, на основе латинской графики. Так как создание намеченного словаря потребует 3-4 года, то, естественно, он должен издаваться на латинской графике и отвечать требованиям ХХI века.

Исходя из вышеизложенного, я решил выступить с предложением рассмотреть вопрос о предоставлении гранта ГКНТ на подготовку к изданию русско-латинско-узбекского толкового словаря медицинских терминов сроком на 2 года. Словарь будет создаваться с использованием достижений мировой практики по созданию толковых медицинских словарей на основе общепринятой международной систематики терминов, классификации наук, болезней, симптомов и др.»

Встреча с всемирно известным ученым биохимиком, лауреатом Нобелевской премии Лайнусом Полингом

За огромный, отнимающий очень много времени труд по написанию и редактированию необходимых врачам, ученым, студентам словарей и учебников Туракулов получал неадекватно маленькое денежное вознаграждение, но его это волновало в последнюю очередь, и он тратил очень много сил и энергии, чтобы продвинуть, ускорить намеченное нужное дело. Будучи лектором с многолетним стажем, отец постоянно сталкивался с проблемой нехватки или же отсутствия учебников на узбекском языке. Он долго вынашивал идею написания учебника по биохимии для узбекских студентов медицинских и биологических вузов. Сам он с молодых лет покупал толстые тома по биохимии выдающихся ученых В.Л. Кретовича, Ф.Б. Штрауба, А. Ленинджера, Л. Страйера, Метцлера и других.

Помню, как долго он занимался написанием этого учебника. Из под его пера постепенно появлялись написанные его знаменитым чеканным почерком главы «Оксиллар», «Карбонсувлар», «Ферментлар», «Нуклеин кислоталар», «Гормонлар», «Витаминлар».

Наконец, в 1972 году первый учебник «Биохимия» на узбекском языке был издан, он был переиздан в отредактированном виде в 1996 году. Сейчас снова встает вопрос о его переиздании, так как его ощутимо не хватает не только студентам, но и преподавателям.

В 1994 году отец написал учебник на узбекском языке под названием «Молекулярная биология» для специализированных по биологии средних школ. В него вошли описания последних мировых открытий, сделанных в этой бурно развивающейся молодой науке. Презентация этого учебника состоялась в городе Намангане, где существуют такие школы с биологическим и химическим уклоном. Однако этот учебник в настоящее время является основной базой для чтения лекций по молекулярной биологии не только в школах, но и в ВУЗах.

В 1996 году под редакцией Я.Х.Туракулова вышел учебник «Общая биология» для 10 и 11 классов общеобразовательных школ, написанный им совместно с учениками и коллегами Дж.Х. Хамидовым, К.Н. Нишанбаевым и другими на русском и узбекском языках.

В Республиканском конкурсе на лучший учебник «Биохимия» для студентов и «Общая биология» для учеников школ заняли первые места и были награждены Дипломами 1 степени в 1998 году.

Много лет он проработал главным редактором научно-популярного журнала «Фан ва турмуш», написал для него множество интересных статей о путях развития науки, по биохимии и медицине, молекулярной биологии и генетике. Журнал под этим названием начал выходить с 1957 года, был единственным научно-популярным журналом в Средней Азии, который читали также жители Таджикистана, Туркмении и Киргизии. В разное время должность главного редактора занимали самые видные ученые Узбекистана академики Т. Кары-Ниязов, М. Уразбаев, М. Хамудханов.

Кроме того, он был членом редколлегий «Узбекского биологического журнала», всесоюзных журналов «Проблемы эндокринологии и гормонотерапии», «Молекулярная биология» (по рекомендации академика В.А. Энгельгардта) и «Радиобиология», был включен в состав редакционной коллегии журнала “Biogenic Amines”, издаваемого в Голландии. К Туракулову обращались с просьбой написать статьи по биохимии и эндокринологии во всесоюзные и республиканские энциклопедии и словари.

В 1968 году к нему обратился академик АМН СССР Василий Гаврилович Баранов со следующим письмом:

«Дорогой Ялкин Холматович,

Обращаюсь к Вам с большой просьбой дать Ваше согласие войти в состав редколлегии тома «Физиология эндокринной системы» многотомника по физиологии и написать для этого тома раздел «Физиология щитовидной железы». Официальное приглашение Вам послано.

Для многотомника было бы большой честью Ваше согласие быть членом редколлегии и автором.

Ваш В.Баранов».

Выпуск тома был запланирован на 1970 год, однако он был выпущен лишь в 1979 году в ленинградском отделении издательства «Наука».

Написанная Туракуловым глава «Щитовидная железа» размером всего в 60 страниц была очень содержательна и удачно изложена, и на долгие годы стала важным пособием для отечественных тиреоидологов. Прочитав ее, другой известный эндокринолог, академик И.И.Дедов, ныне директор Института экспериментальной эндокринологии и химии гормонов АМН РАН писал в письме Туракулову в 1980 году:

«Книга прекрасная, нужная. Как жаль, что нас разделяет большое расстояние. Как необходимо общение с Вами. Могли бы много интересного сделать».

Туракулова очень часто приглашали прочитать лекции или написать статьи на различные темы от популярных научных до социальных и образовательных, например, о книгах, спорте, вреде алкоголя и пр. Он всегда относился к таким поручениям со всей ответственностью. Вот названия некоторых из них:

«Крупнейший медицинский институт Средней Азии», 1948 г.;

«Витаминлар ва уларнинг соглик учун ахамияти», 1954 г.;

«Атом одамлар хизматида», 1957 г.;

«Космосга учишнинг биофизик проблемалари», 1959 г.:

«Ирсият ва никох (генетик изланиш)», 1972 г.;

«Охрана и рациональное использование биологических ресурсов Узбекистана», 1978 г.;

«Кексаликни буйнимга олмокчи эмасман», 1991 г.;

«Воспоминания об ученых У.А. Арифове, С.В. Стародубцеве, С.А. Азимове, А.В.Палладине, деятелях искусств М.Бурханове, А.Абдуллаеве и многих других.

Приведу пример из доклада «Молекулярная биология – новый этап в познании жизни», написанного в 1971 году:

«Сущность новой науки заключается в том, что она рассматривает важнейшие функции и проявления жизни, такие как рост и развитие, наследственность и изменчивость, движение и энергетика клетки, явления иммунитета и действие вирусов, злокачественный рост и наследственные болезни, память и психический процесс как взаимодействие молекул и видит возможность описать их в химических выражениях. Такой подход к явлениям жизни оказался настолько смелым и неожиданным для неподготовленных умов, что появление новой науки было встречено многими учеными биологами и философами, мягко говоря, недружелюбно. К сожалению, в течение значительного времени молекулярно-биологические концепции противопоставлялись идейным основам классической биологии, занимающейся биологическими явлениями на уровне организмов, органов и тканей и незыблемо принимающей клетку в качестве наименьшей единицы живого мира. Хотя эти тенденции в значительной мере потеряли свою остроту и былую свежесть, но и в наши дни еще встречаются противники молекулярной интерпретации некоторых явлений с одной стороны, и игнорирование огромного фактического материала и теоретических положений классической биологии – с другой. Мне хотелось показать на примере развития некоторых направлений биологии неправомерность противопоставления этих двух уровней нашего понимания живого мира и представить соображения о преемственности идей классической биологии и молекулярной биологии».

За свою общественную работу Я.Х. Туракулов был награжден множеством Почетных Грамот, перечислю лишь некоторые из них:

- за активное участие в работе профсоюзных организаций, 1957 г.;

- за активную работу в деле развертывания физической культуры и спорта в Академии Наук УзССР, 1966 г.;

- за активную работу по развитию физической культуры и спорта, 1970 г.;

- за активную работу по развитию и укреплению связей с общественностью зарубежных стран, 1973 г;

- за долголетнее и безупречное сотрудничество с редакцией «Медицинского журнала Узбекистана»;

- за большую работу по подготовке и воспитанию высококвалифицированных специалистов, развитию науки и культуры, 1980 г.;

- за безвозмездную передачу книг из личного собрания в общественное пользование; - победителю конкурса «Охранять природу – значит охранять Родину» - за лучшую публикацию в печати, 1984 г.;

- за активную работу по пропаганде и распространению книги, 1984 г.;

- за активное участие в развитии экономики и культуры Узбекистана, 1984 г.;

- за многолетний добросовестный труд;

- за большой вклад в развитие биохимической науки, 1986 г.;

- за вклад в дело дружбы, 1988 г.;

- за Ваш вклад в создание советских медицинских энциклопедических изданий, 1988 г.

Люди, хорошо знавшие отца рассказывают, что он постоянно и повсюду ходил с книгами и рукописями в руках – и на работе, и на отдыхе, даже на бесконечных собраниях и заседаниях, сидя в президиуме, он что-то писал, и, казалось, не очень прислушивался к происходящему в зале. Но, когда начиналось обсуждение доклада, оказывалось, что ничего им не было упущено, он улавливал самую суть выступления, задавал самые важные вопросы, отмечал самое существенное.

НА ОТДЫХЕ

Одно из первых воспоминаний – день, когда родители повели меня в парк Тельмана, мы гуляли по дорожкам из красного песка, а потом я наблюдала, как они танцуют под музыку военного оркестра.

Отца трудно представить просто отдыхающим, например, я не помню, чтобы он прилег отдохнуть на диван или вел праздные разговоры. Он любил хорошие книги и собрал большую библиотеку. Если мне нравилась какая-нибудь книжка из его библиотеки, то я любила давать ее почитать кому-нибудь из подруг, даже настаивала на этом. Возвращали мне книжки редко, и мне из-за этого часто доставалось от отца. Он в разное время заводил блокноты, где требовал от своих детей, а потом и от наших детей, записывать взятые книжки с датами и возвращать их на место. Так он пытался приучить нас к порядку и к уважению к книге.

Человек очень аккуратный, он требовал от нас того же, но не ругал, а просто уносил оставленные нами там-сям книжки, тетрадки, другие вещи, к себе в кабинет. После долгих поисков мы приходили к отцу узнать, не видел ли он наших вещей, вот тут-то нам и доставалось как следует. Даже мама, потеряв какую-нибудь записочку по хозяйству и долго ее проискав, возмущалась, когда через много времени находила ее у отца в кабинете.

Все, что мне понадобилось для написания книжки, которую вы сейчас читаете, я нашла в папиной библиотеке – художественная, научная литература, причем не только по биологии и медицине, но и по физике, химии, литературоведению, истории и, конечно, философии. Очень много книг и научных монографий с дарственными подписями, подаренных учениками и друзьями, авторефератов. Энциклопедии, справочники, словари. Документы, фотографии, письма, рукописи, бесчисленное множество так называемых адресов, подаренных на юбилеях и по другим случаям. Несколько коробок с орденами и медалями, военными и за научные достижения.

И, конечно же, нельзя в этой книге не упомянуть о письменном столе отца. Массивный, просторный, всегда идеально прибранный. На нем неизменно газеты и журналы, другая корреспонденция, рукописи, справочники, телефон. Одно время на его столе был установлен компьютер, отец хотел научиться пользоваться им, Интернетом. Но потом попросил его убрать, его раздражало, что он никак не может овладеть новой техникой. Компьютер заменил магнитофон и диски, кассеты с классической и современной музыкой. И всю жизнь до последнего дня, обязательно, на специальном месте учебники английского и французского языка, словари, тетрадки для занятий иностранными языками.

Отец находил время и для художественной литературы, когда его уже не стало, я нашла множество записных книжек разных лет, в которых были записаны понравившиеся ему фразы, стихи. Это были, в основном, произведения Данте, Шекспира, Гете, Сервантеса, Лонгфелло, Пушкина, Пастернака, Окуджавы. Были написанные на узбекском языке стихи, чье авторство я не смогла установить.

Из записных книжек:

Учили персы юношей при Кире

Стрелять из лука, ездить на коне

И правду говорить. И в новом мире

Мы все это усвоили вполне:

Конечно, лук – в музее, а не в тире,

Но конный спорт по-прежнему в цене,

А что до Правды – то сия наука

Из моды вышла, как … стрела из лука.

____

Лежа под периной

Да сидя в мягком, славу не найти.

Кто без нее готов быть взять кончиной,

Такой же оставляет след, как в ветре дым

И пена над пучиной.

____

Старики потому так любят давать хорошие советы,

Что уже не способны подавать дурные примеры.

____

Истинное сокровище для людей – умение трудиться (Эзоп)

____

Нет ничего невыносимее безделья (Ч. Дарвин)

____

Всегда можно найти достаточно времени, если употреблять его правильно. (В. Гете)

____

Лишь тот достоин жизни и свободы,

Кто каждый день вступает за них в бой. (В. Гете)

____

Усилие есть необходимое условие совершенства.

____

Ближе всего к великому стоит честность. (В. Гюго)

____

Веленью божьему, о, Муза, будь послушна,

Обиды не страшась, не требуя венца,

Хвалу и клевету приемли равнодушно

И не оспаривай глупца. (Пастернак)

____

Нас двадцать лет связует – жизни треть,

И ты мне дорога совсем особо,

И при тебе хотел бы умереть:

Любовь моя воистину до гроба.

____

Судя по фотографиям отца разных лет и найденным мной абонементам на посещение плавательного бассейна, папа активно занимался спортом в молодости и в зрелые годы. Любил теннис – большой и пинг-понг, ходил заниматься на стадион «Пахтакор». Вообще он был очень спортивным, подвижным человеком, всегда подтянутым и стройным. По утрам он до самой старости обязательно делал зарядку.

Домашними делами отец почти не занимался, хотя у него были определенные обязанности, например, он в нашем старом доме топил печи углем. Когда мы, дети, были еще маленькими, отец, придя с работы, первым делом выносил мусор. Не помню, чтобы он когда-нибудь ходил на базар за покупками, или в магазины. Исключение составлял только продуктовый магазин для членов Президиума Академии наук.

Как-то мама попросила сестру папы к приходу гостей выбрать хорошие казы на базаре, и папа взялся подвезти ее. Когда они зашли на базар, а это был для отца, наверное, чуть ли не единственный такой случай в жизни, он в ужасе спросил: «Почему здесь столько людей и что они делают?», на что Сапия-опа со смехом ответила, что одни что-то продают, а другие покупают. Отец не мог осознать, что люди на это тратят столько времени, и все спрашивал: «У них что, нет других занятий?». В некоторых вопросах он был как человек с другой планеты.

Есть мужчины, которые умеют и любят готовить, но за отцом такое не водилось. Но к обеду он иногда готовил ачик-чучук, нарезая очень мелко лук, болгарский перец и помидоры.

Ел отец всегда очень умеренно, самым обильным у него был завтрак, в котором главная роль отводилась творогу, на обед любил вареное мясо, мучные блюда, но понемногу. Мама, приготовив, к примеру, самсу, всегда обижалась на то, что отец съедал всего одну, и было невозможно его заставить съесть больше. Зато он всегда требовал, чтобы пища была разнообразной, богатой витаминами, и мне казалось, что, съедая что-то, он отчетливо представлял, какое вещество попало в организм и в какую вступило биохимическую реакцию.

Отпуск он проводил с семьей, либо только с мамой, но при этом обязательно приглашал компанию друзей. Так, компанией они ездили с мамой в круизы «Вокруг Европы» или по Средиземному морю.

Незабываемой была поездка в середине 60х годов в Одессу к друзьям Рахимы Хадиевны и Садыка Азимовича Азимовых. Сейчас это трудно себе представить, но мы – семья Азимовых в количестве 6 человек и наша – 5 человек, каким-то образом разместились в небольшой квартире хозяев – тети Розы и дяди Абдулхая, у которых было 2 дочери, и чудесно провели там время. У нас было «общество чистых тарелок», то есть не разрешалось ничего оставлять в тарелках после еды. Купались в Черном море, ездили на экскурсии, жили очень весело и дружно.

Мама с Рахимой Хадиевной и Убаем Арифовичем Арифовым на теплоходе.

С Садыком Азимовичем отец познакомился в Москве еще в конце сороковых годов, когда был там в докторантуре, а Садык Азимович как раз только что защитил докторскую диссертацию. Его супруга, известный историк Рахима Хадиевна Аминова быстро подружилась с мамой. С этой замечательной семьей у нас установились прекрасные отношения на долгие годы.

Часто ездили на машине отдыхать на Иссык-Куль всей семьей. По дороге обязательно останавливались в Мерке, где еще в 60-е годы жили родственники отца – сестра Сапия-опа с семьей. Потом они тоже переехали в Ташкент.

На Иссык-Куле можно было встретить много знакомых, часто отдыхали с Азимовыми, Сираждиновыми, Муртазаевыми. Нашими соседями были кинооператор, очень энергичный, всегда увлечено рассказывавший о своих путешествиях в разные страны с видеокамерой, обаятельный Борий Аглаевич Ходжаев; известный историк Гога Абрарович Хидоятов, который играл с папой в шахматы и многие другие.

Академик, известный математик Сагды Хасанович Сираждинов, у которого с отцом были близкие и теплые отношения, хорошо знал родную историю, увлекался восточной поэзией, читал наизусть стихи Фирдауси, Джами, был очень артистичным человеком, большим выдумщиком. Он «назначил» папу Королем, маму – Королевой, себя Визирем, остальные представляли Народ. Мы под его руководством разыгрывали разные сценки. Многие годы после этой поездки члены его семьи неизменно называли маму Королевой, за папой же звание Короля как-то не закрепилось.

Когда мамы не стало, через какое-то время Муносиб-опа, супруга Сагды Хасановича, передала мне в конверте фотографии мамы, сделанные у них дома. На конверте было написано «Королева».

С именем С.Х. Сираждинова была связана еще одна интересная история, которой отец очень гордился. Они оба были заядлыми курильщиками, мама рассказывала, что, когда домой приходили друзья отца поиграть в шахматы, от табачного дыма занавески на окнах становились черными. Как-то раз отец и Сагды Хасанович решили вместе отказаться от этой вредной привычки, и папа говорил, что раз приняв решение, он больше не курил никогда, а Сагды Хасанович иногда в тайне покуривал, но не признавался в этом. Но запах табака его выдавал, и он признался в поражении. Позже он все-таки отказался от сигарет, и, думаю, что волевое решение отца послужило ему хорошим примером.

Отец любил иногда повозится во дворе, например, с виноградником. Однажды, когда ему было уже за 70, он по привычке поставил лестницу и стал забираться на крышу. Мы пытались его остановить, но он никого не слушал. Поднявшись наверх и сев на крышу, стал обрезать ветки и собирать гроздья винограда. Когда же отец закончил свою работу, то какое-то время не мог спуститься вниз - у него началось головокружение, и не позволял никому придти на помощь. Было очень страшно, но через какое-то время он благополучно спустился вниз. Таких ситуаций в жизни было много, он как будто бы испытывал себя, и всегда побеждали его воля и самообладание; казалось, он усилием воли может победить болезнь, часто так оно и было.

Как-то во время возвращения из Венгрии после 20 конгресса FEBS (Европейского конгресса биохимиков), отцу в Будапештском аэропорту стало плохо. Ему в это время было 76 лет, и начинала давать знать о себе болезнь – непроходимость кишечника, которая потом привела к операции. Талат Саатович Саатов и Тулкун Арипович Бабаев, которые вместе с отцом улетали в Москву, предложили ему вызвать врача, но он отказался наотрез. Когда поднимались по трапу в самолет, отец обессилел настолько, что его пришлось чуть ли не нести. Сев в кресла с двух сторон от папы, его спутники очень волновались, как пройдет полет. Но, к счастью, все обошлось, и, когда, прилетев, они увидели, как легко он самостоятельно сбегает по трапу, они поразились его выдержке и самообладанию.

В разные годы несколько художников писали портреты отца. Самый известный из них портрет, выполненный народным художником Узбекистана и другом отца, также воспитанником школы-коммуны им. К. Либкнехта, Абдулхаком Абдуллаевым

Несомненно, самым любимым занятием на отдыхе для отца была шахматная игра, он считал ее прекрасной тренировкой ума. Отец собирал изречения великих людей о шахматах, среди которых были такие:

Слева – портрет Я.Х.Туракулова, написанный другом детства, народным художником Узбекистана Абдулхаком Абдуллаевым

(хранится в архиве Музее Искусств)

«Шахматы чем-то похожи на любовь. Если вы к ним относитесь легкомысленно, то не добьетесь успеха, если же, напротив, будете слишком усердны, можете получить разрыв сердца» (американский гроссмейстер Сейерван);

«Шахматы это не только интересная игра, но умственная поддержка в жизненных устремлениях. Она воспитывает волю, терпение, учит делать правильные и ясные расчеты, в важных и срочных делах не мечтательно ожидать, а действовать» (британский адмирал Ж. Бунг);

«Если в раю не будет шахмат, вы меня туда не заманите даже сливовым пудингом» (английский гроссмейстер Ж. Спилман).

Еще совсем молодым отец ходил по воскресеньям в парк Горького в центре Ташкента, где собирались любители шахмат, и проводил там много времени за игрой. Там, например, он познакомился с Тухтавой-ака Рахимджановым, тоже врачом, своим другом и шахматным партнером до последних дней жизни.

Позже образовался и просуществовал много лет так называемый шахматный клуб. В назначенный день, примерно один раз в месяц, дома у кого-либо из членов клуба собирались друзья-шахматисты отдохнуть, погостить, но, главным образом, сразиться в шахматном бою. Устанавливали до десяти досок и с утра до вечера наслаждались игрой.

Среди членов клуба были академики химик Х.У. Усманов, физик С.А. Азимов, механик Т.Р. Рашидов, филолог Г.А. Абдурахманов, химик С.С. Нигматов, врачи Т.Р. Рахимджанов, У.А. Арипов, В.Ю. Шаюсупов, В.С. Сагатов, Н.М. Маджидов, философ М.А. Абраров, управляющий аптекой Каримулла-ака, работник Министерства высшего образования К.А. Абдуллаев, народные поэты Эркин Вахидов, Пулат Мумин, ветеран войны, Герой Советского Союза Салих Умарович Умаров. Это были интеллигентные, творческие люди, во время встреч они обсуждали злободневные темы, обменивались мнениями, принимали важные решения. Слушать их разговоры, тосты, в которых поднимались вопросы культуры, науки, образования, звучали стихи в исполнении авторов, было чрезвычайно интересно.

О сборах этого так называемого «шахматного клуба» было известно многим в республике, за ними ревностно следили, они были предметом обсуждения не только в кулуарах, но и на заседаниях в высоких инстанциях.

В течение дня гости по нескольку раз прерывались, чтобы поесть, выпить, просто пообщаться, некоторые затевали игру в карты. Но отец был одним из самых страстных игроков, настолько погружался в игру, что не замечал ни голода, ни того, что творится вокруг, всегда в такие дни засиживался за игрой допоздна. Он очень не любил проигрывать, и всегда по его настроению можно было понять, выиграл он или его противник.

Разумеется, эти и другие мероприятия не обходились без выпивки, и отец себе в этом не отказывал, но я никогда не видела его сильно пьяным, просто он становился немного более разговорчивым, чем обычно, и нам нравилось, что с ним можно поговорить, и он никуда не спешит. Любимым его напитком всю жизнь было пиво.

Родители часто принимали гостей дома и часто сами были приглашены на различные приемы, свадьбы, юбилеи. Они всегда были душой компании, оба были очень открытыми и бесхитростными, иногда даже наивными, их искренне любили друзья и родственники.

Но, разумеется, были и недоброжелатели, люди, которые хотели их поссорить, разлучить. На моей памяти было много анонимных звонков, писем, которые получали родители и которые сильно портили им настроение. С нами, детьми, их, конечно, не обсуждали, но кое-что понять было можно и без объяснений. Но я всегда была уверена в том, что родители были честны друг перед другом, безупречны.

Время от времени я слышала от разных людей разговоры о том, что папа был уже однажды женат, но так и не решилась спросить об этом у родителей, в какой-то степени боялась для себя разрушить безупречный образ отца. И только совсем недавно, уже после его смерти, спросила об этом у его брата, дяди Хамида. И он рассказал мне, что это действительно было, еще до войны отец женился на девушке-еврейке по имени Элеонора, или Нора. Небольшую свадьбу сыграли в доме у ее матери, там же и жили. Холмухаммад-домла и сестры отца бывали у них в гостях, и даже запомнился случай, когда всех угощали блюдом из какого-то вкусного мяса, но Сапия-опа довольно резко отказалась есть, а отец поел, и потом шутили, что Холмухаммада-домла накормили свининой.

Семейная жизнь у отца не удалась, он вскоре понял, что брак был ошибкой, детей Элеонора категорически не хотела заводить, но, когда он хотел уйти, она не отпускала, грозилась порезать вены. В это время началась война, и отец ушел на фронт, а когда вернулся, узнал, что Нора тоже на фронте, в Риге. Чтобы поставить все точки над i, отец съездил в Ригу и оформил развод.

Образ безупречного отца был восстановлен, и он навсегда остался для меня идеальным человеком, Рыцарем без страха и упрека, искренним, честным и благородным, как и его любимый герой, Дон Кихот. И, хотя, как и во всякой семье, между родителями иногда возникали разногласия по разным вопросам, недопонимание, обиды, мама, вне всякого сомнения, была его единственной и прекрасной Дульсинеей. Это подтверждает несколько удивительно трогательных записей, сделанных папиной рукой, после того, как мамы не стало.

«Ах, зачем ты была так мила, хороша,

Не болела бы грудь, не страдала б душа»

ИНСТИТУТ ЭНДОКРИНОЛОГИИ

После того, как Туракулов оставил пост директора Института Краевой медицины в 1958 году в связи с творческим отпуском, на этом посту сменилось несколько человек – Г.М. Махкамов проработал в должности директора 6 лет, Р.К.Исламбеков – 3 года, К.А. Зуфаров, Д.Н. Максумов, Н.Р. Рахимов, Ш.Ш. Ильясов – по 2 и даже по одному году. Тем не менее, Ялкин Халматович старался следить за положением дел в Институте, считал это своей обязанностью.

Во время пребывания Я.Х. Туракулова в Самарканде в Институте краевой медицины сложилась неблагополучная ситуация, Институт работал по нескольким направлениям – гастроэнтерология, эндокринология, фармакотерапии болезней сердечно-сосудистой системы – кардиология. Директора менялись, менялся профиль Института, сначала был ликвидирован отдел кардиологии, затем значительно сокращен отдел эндокринологии, незаконно уволены сотрудники. Ситуация, сложившаяся вокруг Института, была результатом закулисных интриг, а не служения делу, отца всячески пытались отстранить, использовать созданный им институт для карьерных целей.

В июле 1972 года сотрудники Института профессора Н.Р. Рахимов, Н.С. Кельгинбаев при поддержке Р.К. Исламбекова направили Я.Х. Туракулову письмо с просьбой «помочь в нормализации положения в Институте» и «объективно осветить положение дел в Институте краевой медицины руководству для вынесения справедливых решений».

В 1976 году Я.Х. Туракулов возвращается на должность директора Института краевой медицины и пытается спасти от реорганизации его в УзНИИ гастроэнтерологии. В письмах Заместителю Председателя Совета Министров Узбекистана Р.Х. Абдуллаевой и Министру Здравоохранения Узбекистана С.А. Арипову указывается, что такое преобразование «приведет к ликвидации всех усилий коллектива Института за последние годы по подготовке базы для создания Института эндокринологии и обмена веществ». «Эндокринные заболевания занимают третье место как причина смертности, вслед за сердечно-сосудистыми и онкологическими заболеваниями». «В Узбекистане с каждым годом растет число учтенных больных сахарным диабетом, эндемический зоб в связи с ослаблением внимания к его профилактике полностью не ликвидирован, а даже имеет тенденцию к росту. Распространенность и этиопатогенез эндокринных болезней среди детского населения, таких как сахарный диабет, гипофизарный нанизм, гипотиреоидизм и др. фактически серьезно не исследовались, профилактика и лечение их поставлено недостаточно эффективно».

К этому времени была подготовлена база для создания крупного эндокринологического центра – разработана новая структура Института, укреплена материальная база, проведено объединение Института с противозобным диспансером, организована консультативная эндокринологическая поликлиника, построен единственный в Средней Азии радиологический корпус для лечения радиоактивным йодом больных с тиреоидной патологией. Институт проводил большую научно-методическую работу по руководству всей эндокринологической службой в республике. Постоянно готовятся все новые молодые ученые и специалисты-врачи по эндокринологии.

И, наконец, Ученый Методический Совет Минздрава Узбекистана в марте 1979 года поддержал предложение Института краевой медицины о переименовании его в Институт эндокринологии.

Приведу выдержки из письма, направленного Первому Секретарю ЦК КП Узбекистана Ш.Р. Рашидову.

«В связи с представлением документов … о реорганизации Института краевой медицины Узбекистана в Институт гастроэнтерологии, как организатор, первый и нынешний директор Института краевой медицины, считаю своим долгом обратиться к Вам с настоящим письмом, чтобы предупредить этот не только несправедливый, но и наносящий ущерб развитию медицинской науки и народному здравоохранению в Республике акт.

В первую очередь хочется обратить внимание на то, что решение вопроса о реорганизации Института проводится в спешном порядке и в обход общепринятых норм и порядков коллегиального обсуждения и демократического решения вопросов, связанных с реорганизацией существующих или созданием новых научных учреждений. …

Решение о реорганизации НИИ краевой медицины в НИИ гастроэнтерологии приведет к ликвидации одного из наиболее актуальных направлений современной медицинской науки – эндокринологии. Оно надолго отодвинет назад развитие эндокринологии в Республике и перечеркнет усилия коллектива Института, который со времени основания был в основном эндокринологическим, внес большой вклад в профилактику и ликвидацию эндемического зоба в Узбекистане и стал основным научным центром по изучению физиологии и патологии щитовидной железы…

Спрашивается - ради чего? Ведь всем ясно, что каких-то горящих, неотложных, новых проблем перед гастроэнтерологией в республике не возникло. Неизвестно, чем будет заниматься этот институт, и кто в нем будет работать.

Предпринимаемая попытка ликвидации эндокринологии и форма ее проведения не оставляет сомнений в том, что все это направлено против меня лично и проводится продуманно и организованно.

Но хотел бы заявить, что на должность директора Института краевой медицины я был назначен, когда был еще членом Президиума АН Узбекистана и Председателем Отделения биологических наук. Я не имел желания брать на себя тяжелое бремя по приведению в порядок окончательно нарушенной жалобами и дрязгами жизни коллектива Института. При назначении меня на должность директора Вы, уважаемый Шараф Рашидович, поставили задачу поднять уровень работы Института, очистить его от бездельников, вернуть ему прежнюю славу. Не щадя сил, времени, принося частично в жертву и свои научные интересы, я прилагаю максимум усилий для оздоровления коллектива Института, для мобилизации его сил на решение важных задач, стоящих перед Институтом.

При этом мои попытки призвать к творческому труду некоторых сотрудников, которые в последние 5-6 лет жили только интригами и жалобами, встретили с их стороны отчаянное сопротивление. Начали писать на меня жалобы во все инстанции, которые проверялись, и ни один пункт которых не подтвердился. Тем не менее, нападки на меня продолжаются и находят благоприятный отклик у некоторых руководящих товарищей.

Учитывая все это, заявляю, что я в любую минуту готов уйти с поста директора, но чтобы добиться этого нет надобности губить живое дело и наносить ему непоправимый ущерб.

За свою жизнь я был направлен на ряд ответственных должностей. По мере своих сил я с энергией и энтузиазмом выполнял порученные мне обязанности на всех участках.

Я организовал четыре института, руководил Ташкентским Медицинским Институтом, в котором вырос, Самаркандским Государственным Университетом, организован кафедру биохимии и биофизики в ТашГУ, отдел радиационной биофизики в Институте ядерной физики АН Узбекистана.

Везде я достигал резкого улучшения работы, укрепления материальной базы, подготовки кадров. Были и ошибки, на одни из них мне указывали, за другие наказывали, и я принимал это честно, и исправлял их. О моей работе во всех этих коллективах, все сотрудники, за редкими исключениями, мои приемники, ученики могут дать высокую оценку. В этом можно убедиться при беспристрастном подходе.

О моих боевых заслугах на фронтах Великой Отечественной Войны можно убедиться, получив справку у Совета ветеранов 1 Воздушно-десантной гвардейской дивизии.

Все изложенное дает мне основание просить отнестись с вниманием к моей просьбе и к решению Ученого Совета Института краевой медицины о преобразовании его в Институт эндокринологии и патологии обмена веществ, освободив, если это пойдет на пользу дела, меня от занимаемой должности директора Института.

Директор Института

Академик АН Узбекистана

Лауреат Ленинской премии Я.Х. Туракулов

Перечисление своих регалий и заслуг было очень не характерно для известного своей скромностью Туракулова, но когда того требовали интересы дела, он становился яростным и бескомпромиссным, если брал на себя ответственность, то доказывал, что сможет с ней справиться.

Началось брожение и в таком слаженном коллективе, как Институт биохимии. На отца писали письма с подделанными подписями его верных учеников, в которых его обвиняли в том, что, будучи ректором СамГУ, он постоянно приезжает в Ташкент, вмешивается в работу руководства Института, играет в шахматы с сотрудниками, устраивает пьянки. Последнее было уже совсем нелепо, однако из вышестоящих органов присылались комиссии, сотрудников допрашивали. Профессор Анвар Каримович Мирахмедов, проработавший с отцом несколько десятилетий и возглавлявший в то время партийный комитет, во время беседы с инструктором отдела науки ЦК КП Узбекистана заявил, что готов отдать партбилет, если в анонимке есть хоть слово правды. Когда, возмущенный, он пришел рассказать об этом отцу, тот только сказал: «Не забивай себе голову».

Анонимных писем, несправедливых доносов на отца было немало, но, по словам учеников, они никогда не замечали следов подавленности или растерянности в его поведении. Даже когда он догадывался об авторстве таких писем, к этим людям он продолжал относиться с подчеркнутым уважением, очень ровно, никогда сам плохо не отзывался о людях и при себе не позволял этого делать другим.

Постепенно все вставало на свои места, негативные настроения исчезали, вытеснялись интересной творческой работой. Люди, которые рассматривали работу лишь как основу для карьерного роста, сами увольнялись.

Начался новый этап в жизни Институтов биохимии и Краевой медицины. Отец, пользуясь своим авторитетом, добивался решений на строительство здания для Института биохимии, «выбивал» для этого средства. Ведь своего здания Институт никогда не имел, он всегда, да и сейчас занимает помещение, принадлежавшее Институту краевой медицины, ныне эндокринологии. В разные годы отец добивался выделения участков для строительства, и ценой больших усилий было построено два таких здания в Академгородке, но волевым решением они оба были отданы другим организациям.

Институт Краевой медицины постепенно перестраивался, превращаясь в крупный эндокринологический центр, началось строительство 5-этажного корпуса, предназначенного для клиники. Директор Института Я.Х.Туракулов ежедневно ходил по стройке, контролируя все ее этапы, вел переговоры с архитекторами, строителями, снабженцами.

Прошло много лет, прежде чем Институт обрел новое имя, превратившись в Институт эндокринологии, это произошло только в 1989 году, и это был прекрасный финал многолетнего труда и борьбы за организацию мощной базы эндокринологической науки в Узбекистане и во всей Средней Азии. День рождения Института эндокринологии сопровождало проведение в мае 1989 года в Ташкенте Ш Всесоюзного эндокринологического съезда.

Из дневника:

«Пятница, 12 мая.

ИКМ. Доклад напечатан, но его надо сократить.

Все дни напряженная работа: строительство, ремонт.

Начали приезжать участники съезда – встречи, размещения, транспорт.

Не готов еще зал, идет покраска, одновременно заносится мебель, и многое другое.

Суббота, 13 мая объявили рабочим днем.

Подготовка залов. Ремонт завершен.

Прочитал лекцию в ТашГУ и вернулся в Институт.

Приехали Тухтавой и Вали Юсупович. Поиграли в шахматы.

Воскресенье, 14 мая.

Текущие дела, подготовка к докладу.

Понедельник, 15 мая.

В моем кабинете накрыт стол. Прием гостей. Последние приготовления к съезду.

Все обойти, посмотреть, обеспечить готовность №1.

Регистрация делегатов, встреча с гостями.

Вторник, 16 мая.

Институт грудной хирургии. Организация дополнительной регистрации.

Открытие съезда – выступление Ю.А. Панкова, все остальное по программе.

Я избран Председателем съезда, вел пленарное заседание - доклады Ю.А. Панкова, А.С. Ефимова, мой.

Круглый стол фирмы «Сервье» из Франции.

Выборы правления и ревизионной комиссии.

Прием в ресторане «Ленинград».

Среда, 17 мая.

Секционные заседания съезда.

Все дни в моем кабинете накрыт стол, встречи, приемы, знакомства с гостями, представителями фирм.

Организация бесплатного автобуса в Самарканд для иностранных гостей и части делегатов съезда.

Заседание нового правления. Избрали Президиум в количестве 32 человека.

Председателем Общества эндокринологов избран И.И. Дедов, главным секретарем – И.И .Балабонкин, заместителями – Панков, Ефимов, Марова, Старкова, я.

Четверг, 18 мая.

Секционные засеания.

Выступление по телевидению – встреча с участниками съезда.

Вечером – поездка за город в гости к Насыру Касымову. Вечер прошел очень здорово.

Пятница, 19 мая.

В первой половине дня секционные заседания.

Пленарное заседание – доклады Н.Д. Тронько и А.С. Аметова.

Закрытие съезда.

Прощальный ужин в ресторане «Бахор».

Суббота, 20 мая.

Утренний ош у Хожи Акбаровича Хакимова в связи с его 80-летием.

Встреча с д-ром Вайнштейном, директором по науке фирмы «Лили», Индианополис.

Доклад Вайнштейна о генно-инженерном производстве человеческого инсулина.

Доклады других ученых, работающих с фирмой.

В 18.00. – прием «Лилли» в ресторане «Зеравшан», мы были с Махмудой. Прием прошел очень содержательно. Мне пришлось сказать приветствие. Было весело. Махмуда даже танцевала, имела успех.

Прощания».

ПОЕЗДКИ

Продолжались поездки на различные конгрессы и симпозиумы в Германию, Чехию, Венгрию, Югославию, Францию.

В 1976 году в Красноярске прошел 1-й симпозиум «Циклические нуклеотиды». Накануне открытия симпозиума Кулинский пригласил к себе домой нескольких знакомых ученых, приехавших из разных концов Союза, в том числе и Я.Х. Туракулова. Угощал он гостей преимущественно рыбой – и в качестве закусок и на горячее. У отца от этого началась сильнейшая аллергия, и ночью к нему даже вызывали «Скорую помощь».

Симпозиум проходил в загородной гостинице, в красивейшем месте в 40 километрах от Красноярска. Там же и жили участники. Наутро отец все же сходил на церемонию открытия, но принять участие в заседаниях не смог. Его доклад перенесли на второй день и, по мнению Талата Саатовича Саатова, это был один из сильнейших слышанных им докладов Туракулова.

Часто отец бывал и в Москве по делам биохимического и эндокринологического обществ. Как правило, он жил в гостинице «Москва» рядом с Красной площадью. Всегда в Москве оказывался кто-нибудь из его сотрудников, аспирантов или докторантов, и ему доставляло удовольствие вкусно накормить своих учеников, поговорить, разузнать о работе. Вообще, он любил своих учеников, был к ним внимательным, вел с ними переписку, во время командировок посылал поздравительные открытки.

Будучи студенткой биофака, я тоже с однокурсниками с кафедры биохимии 3 года подряд каждое лето приезжала в Москву на практику в биохимическую лабораторию биофака МГУ. Практика была очень познавательной, мы многому там учились – грамотно мыть посуду, готовить растворы, проводить первые опыты, биохимические измерения.

После работы было много свободного времени, и мы гуляли по летней Москве, ходили в музеи и театры, ездили в пригороды, Ленинград.

Однажды отец, приехавший в Москву по делам, пригласил меня с двумя моими однокурсницами двоюродной сестрой Нигорой и будущей золовкой Тошхон в ресторан под названием «Седьмое небо», который был расположен на Останкинской башне, на высоте более 200 метров, и медленно вращался по кругу, открывая из своих окон вид на весь город. Ресторан был открыт не так давно, запомнилось, что молодой и гордый своей работой официант решил учить нас этикету, хотя сам обслуживал нас очень неумело. Например, жюльен он подал в кокотницах, но не дал к ним блюдец. Отцу попалась косточка, и он очень мягко осведомился у официанта, как с ней поступить – проглотить или положить в карман? Мы много смеялись, от этого дня у нас остались приятные воспоминания.

В Москве в знаменитом Доме на Набережной, на улице Серафимовича 2 (собственно говоря, вся улица Серафимовича состояла из одного этого большого дома, и непонятно, что означал этот номер 2), жили близкие друзья моей тети, маминой сестры Масуды, супружеская пара Мария Дмитриевна и Леонтий Сергеевич Кузьмины. Леонтий Сергеевич в прошлом работал в Средней Азии, затем был высокопоставленным чиновником, а красавица Мария Дмитриевна работала в секретариате Кремля.

В начале 70-х годов, о которых идет речь, они были уже пенсионерами. Летом они жили на даче, а свою квартиру с видом на Кремль предоставляли в полное распоряжение нам с Нигорой, моей однокурсницы и дочери другой маминой сестры, Азизы, на время нашей практики. Стены этого большого и знаменитого дома в самом центре Москвы были увешаны мемориальными мраморными плитами в память о проживавших там известных людях. В нем находился кинотеатр «Ударник», в который мы часто ходили смотреть фильмы - участники Московских кинофестивалей, театр Эстрады. С нами в этой квартире жили и другие наши сокурсницы, и кто только не приходил к нам в гости!

Уезжая в Ташкент, мы иногда писали письма нашим добрым, гостеприимным хозяевам. Леонтию Сергеевичу понравились мои письма, и он как-то сказал мне, что я обязательно должна в будущем написать книгу о моем отце и назвать ее «Мой отец – Ялкин Туракулов» по примеру книжки дочери Куприна «Мой отец – Куприн». Мне польстила его похвала, но я не думала, что когда-нибудь решусь на такой шаг, но и 30 лет спустя я помнила об этом совете и теперь решила последовать ему.

Накануне юбилея отца в 1976 году во Фрунзе была проведена 2-я конференция биохимиков Средней Азии и Казахстана. После ее окончания все двинулись в обратный путь, а отец решил заехать по дороге в свой родной город Мерке, в котором он давно не бывал, так как никто из родных там уже не жил. Директор Института биохимии Киргизии П.П. Валуйский предоставил отцу для этой поездки свою машину, и отец со своими коллегами Т.С. Саатовым и С.К. Халиковым должны были заехать в Мерке, а затем успеть на поезд, в котором ехали остальные участники конференции обратно в Ташкент.

Талат Саатович рассказывал: «По приезде в Мерке Ялкин Холматович был взволнован и возбужден как мальчишка. Он нашел и показал нам свой старый, разрушенный дом, в котором когда-то жила его семья. Потом мы отправились посмотреть город, и водитель посоветовал нам зайти в новый универмаг, построенный в центре. Это было современное, построенное по западному образцу здание, в котором продавался очень хороший товар, и которое пользовалось большой популярностью у проезжавших этой дорогой на Иссык-Куль туристов. Рядом располагался тоже очень симпатичный бар, где мы выпили пива, сидя за стойкой на высоких табуретах. Туракулов, узнав, что инициатива строительства этих зданий принадлежит председателю КООПторга по фамилии Черкес, захотел тут же связаться с ним и выразить свою благодарность. Оказалось, что в данный момент этот человек находится на заседании Бюро Горкома, но их связали по телефону. Ялкин Холматович представился и сказал, что родился в этом городе и благодарен ему за то, как он обновил облик города этими сооружениями. Затем мы поехали на вокзал и присоединились к своим сотрудникам в поезде Фрунзе-Ташкент».

В 1977 году была организована поездка ветеранов Великой Отечественной войны в Бельгию. Из Узбекистана в поездке кроме отца принимали участие ветераны войны, профессора-медики Саид Агзамович Агзамходжаев, Варис Сагатович Сагатов - член шахматного клуба, воспитанник школы-коммуны Умар Таирович Таиров и другие.

В 1983 году Туракулов участвовал в работе конференции по биохимии гормонов и гормональной регуляции, посвященной памяти академика АМН СССР Н.А. Юдаева.

В 1985 году он совершил поездку в составе спецгруппы во Францию и Испанию, ознакомился с исследованиями лаборатории нейрофармакологии Университета Париж-Зюд в Орсее.

В этом же году группе сотрудников Института биохимии Т.С. Саатову, С.К. Халикову, Э.И. Исаеву и М.Х. Гайнутдинову под руководством Я.Х. Туракулова была присуждена Государственная Премия Республики Узбекистан имени Абу Райхона Беруни за монографию «Циклические нуклеотиды и гормональная регуляция клеточного метаболизма». В монографии были представлены результаты многолетних исследований механизма действия тиреоидных гормонов и инсулина на клеточные процессы и участия в реализации этих эффектов циклических нуклеотидов и других цитоплазматических посредников. Эти исследования были выполнены в Институтах биохимии Академии наук и краевой медицины Минздрава Узбекистана. «В монографии на основе оригинальных идей и экспериментальных решений узбекских ученых глубоко освещено современное состояние проблемы трансмембранного переноса и трансформации гормональной информации».

Из дневника:

«31 декабря. Вручение медали и диплома лауреата премии имени Беруни. Вручал 1 секретарь Усманходжаев. Я выступил с 3-хминутным словом. Домой меня привез М.С.Саидов. Мы с ним сыграли 3 партии в шахматы.

Мы дома. Санджар приехал из Чимгана и ушел встречать Новый год с друзьями. Много поздравлений по телефону.

К 12 часам ночи приехали с Бешагача Мухаррам-опа, Кудрат Ахмедов, Улуг, Мирза, Бехзод, Олмосхон, Дилдора, Тошхон, Хондамир с Фирузой и все дети.

Наступил 1986 год».

В конце сентября 1986 года Я.Х.Туракулов, как крупнейший специалист в области тиреоидологии, приказом Минздрава бывшего Союза был командирован в города Минск и Киев для ознакомления на месте и оказания практической помощи по защите населения от радиоактивных осколков Чернобыльской аварии. В ходе массового обследования населения отмечен высокий процент гиперплазии щитовидной железы среди взрослых и детей, особенно в Гомельской области Белоруссии.

На основе данных многолетних исследований, проведенных совместно с Н.С. Салаховой и Т.П. Ташходжаевой, были даны следующие рекомендации за подписью академика АН Узбекистана Я.Х. Туракулова:

1. Проведенные исследования не выявили существенных отклонений в функциональном состоянии щитовидной железы, в связи с чем считаем нецелесообразным применение массовой заместительной терапии, ее следует проводить лишь по показаниям при наличии признаков гипотиреоза.

2. Поставить на учет детей, рожденных от матерей, получавших стабильный йод в целях защиты от радиоактивного йода.

3. Рекомендовать для массового обследования проведение скрининга с использованием специальных тест-наборов.

4. Провести динамическое наблюдение за лицами с жалобами, характерные для тиреоидитов, с целью выявления поражений щитовидной железы аутоиммунного характера.

Сотрудничество в этой области продолжалось еще несколько лет, в марте 1988 года Вице-президент Академии Медицинских Наук СССР академик Л.А.Ильин послал в институт письмо следующего содержания:

«Глубокоуважаемый Ялкин Холматович!

Сообщаю, что мною дано указание о включении Вас в состав Проблемной комиссии «Методологические аспекты функциональных исследований щитовидной железы у лиц, подвергшихся радиационному воздействию в результате аварии на ЧАЭС» в качестве Главного консультанта по проблеме зобной эндемии.

Положительно также решен вопрос об использовании Вашего Института как базового центра для подготовки эндокринологов – специалистов по зобной эндемии».

Из дневника:

«5 марта 1989 года, Москва.

14.00 – Минздрав СССР.

Начало заседания Оргкомитета III Всесоюзного съезда эндокринологов.

Заседание вели Ю.А. Панков и И.И. Дедов.

Я докладывал о ходе подготовке к съезду.

Меня избрали Председателем съезда.

Ужинали у меня в номере-люкс гостиницы на Рязанском проспекте: М.М. Мирахмедов, А.А. Абидов, Т.С. Саатов. Приходил и Олег Николаевич Юденич - секретарь Оргкомитета, сотрудник ИЭЭиХГ».

«10 мая, среда.

ИКМ.

Машина не пришла. Я с опозданием приехал на биофак и прочитал лекцию по основам научных исследований. Закончил спецкурс.

В 2 часа в ИКМ встреча с замминистра Хамраевым – провели заседание оргкомитета.

Одновременно в ИБ спецсовет по защите диссертации.

В 15.30 Редколлегия «Медицинского журнала Узбекистана»,

В это же время в УзОДОКС прием посла Пакистана.

В 16.00 совещание по созданию учебников – не смог быть.

После УзОДОКС вернулся в институт, где очень интенсивно идут строительные и ремонтные работы».

В 1987 году Туракулов был назначен Председателем Ученого Медицинского Совета Минздрава РУз. В 1989 году был Председателем Оргкомитета Ш Всесоюзного эндокринологического съезда и совместного симпозиума биохимических обществ СССР – ГДР.

В 1991 году в Ташкенте было проведено два важных форума – V Конференция биохимиков Средней Азии и Казахстана и Международный симпозиум по йоддефицитным состояниям. На обоих этих форумах Я.Х.Туракулов был избран Председателем Оргкомитетов. В 1993 году был председателем Оргкомитета 2 –ой конференции биохимиков Узбекистана, а в 1996 году Президентом II конгресса диабетологов стран Центральной Азии.

Весной 1991 года произошла почти детективная история. Отец тогда уже много лет бессменно руководил Институтом Эндокринологии. Его кабинет располагался в большой комнате с приемной на втором этаже, в которой, как солдат на посту, почти безвыходно сидела его верная секретарша Нэлли Грантовна. Она заносила в кабинет бумаги на подпись, корреспонденцию. Однажды отец обнаружил на своем столе конверт с письмом из Стокгольма, из … Нобелевского Комитета! Конверт был вскрыт, в письме, подписанном Председателем Комитета по химии и четырьмя его членами, академика Туракулова просили не позднее 31 января 1991 года прислать данные о людях, которых он мог бы рекомендовать на рассмотрение в качестве номинантов на Нобелевскую премию. Бдительная и аккуратнейшая Нэлли Грантовна не могла не заметить толстый конверт среди повседневной почты. Как и когда он попал на стол, так и осталось неизвестным. На конверте стояла дата отправления из Стокгольма – 17 сентября 1990 года, а обнаружен он был в марте 1991 года (!), то есть, когда отправлять ответ было уже слишком поздно.

Совершенно идентичная история повторилась в середине 1998 года, когда было снова получено письмо из Нобелевского Комитета, ответ на которое должно было быть отправлено до 31 января 1998 года. Так и хранятся у нас дома незаполненные анкеты несуществующих номинантов на Нобелевскую премию 1991 и 1998 годов. В чем было дело – в плохой работе почты в первые годы постсоветского периода, или в кознях недоброжелателей, теперь уже никто не узнает.

В 1994 году в Академии Наук Республики Узбекистан было образовано новое Отделение медицинских наук, и на заседании Президиума Председателем этого отделения был назначен Я.Х. Туракулов. Отцу в это время было уже 78 лет, хотя он оставался таким же бодрым и работоспособным, как в молодости.

На этом заседании один не менее уважаемый и не менее пожилой академик, Исхак Курбанович Мусабаев, который и предложил создать новое Отделение, в довольно резкой форме обратился к отцу с таким вопросом: «Как Вам не стыдно в вашем возрасте браться за такое дело, не пора ли уступить место молодым?» и предложил кандидатуру молодого ученого медика. Отец не нашелся, что ответить, но слово взял председательствующий на заседании Президент Академии Наук и запоздало объяснил, что на эту должность было рекомендовано три кандидатуры, имена которых были представлены руководству Республики. Было высказано пожелание, чтобы организация нового Отделения была возложена на Я.Х. Туракулова.

Отделение просуществовало недолго, но за это время Академия Наук пополнилась членкорами и действительными членами Академии за счет медиков. Кроме того, Туракулов добился, чтобы во время выборов 1995 года члены-корреспонденты Академии медицинских наук бывшего Союза были переведены без дополнительных выборов в Отделение медицинских наук АН Узбекистана. В этот период в Академии наук была проведена реорганизация, некоторые институты были переведены сюда из системы Министерства Здравоохранения – это были Институты Краевой медицины, Иммунологии, другие.

Процесс формирования Академии, ее отделений входил в обязанности Туракулова и раньше, в бытность его вице-президентом Академии Наук, председателем отделений. Так, по тексту изложенного ниже письма, очевидно написанного лет за 30 до этого, видно, каким образом это происходило:

«Вице-президенту АН СССР

Академику Ю.А. Овчинникову

Глубокоуважаемый Юрий Анатольевич!

Обращаюсь к Вам как к руководителю и организатору исследований в области современных направлений биологии в целом по стране. В последние годы в Академии наук Узбекистана сложились и оформились научные коллективы, которые весьма успешно работают в области биохимии, биофизики и молекулярной биологии. Эти исследования Вам должны быть известны. Вместе с тем состав биологического отделения Академии представлен почти исключительно зоологами, ботаниками и в большой степени медиками. В настоящее время в отделении необходимы специалисты по биофизике, физиологии растений и животных, генетике. В целях дальнейшего развития современных направлений биологии в республике было бы целесообразно использовать некоторые из имеющихся четырех вакантных мест под эти специальности.

С искренним уважением

Председатель отделения биологии

АН Узбекистана, академик Я.Х. Туракулов».

В 2000 году изменилась структура Академии - при голосовании членов Академии большинство голосов было за то, чтобы существовала только одна ступень в системе – академики, отменили выборы членов-корреспондентов.

Мне хотелось бы отметить еще одну черту отца – он никогда не относил себя к какому-либо клану, не входил ни в какие коалиции или группировки, во всех своих заявлениях или поступках действовал от своего имени и брал ответственность только на себя. В этом отношении можно сказать, что он был в определенной степени «один в поле воин».

ЮБИЛЕИ

В 1976 году Я.Х. Туракулов был избран Председателем Республиканского общества эндокринологов. Этот год был еще знаменателен тем, что научная и медицинская общественность отметила 60-летний юбилей Я.Х. Туракулова, к этому дню сотрудники Института биохимии во главе с талантливым биохимиком, любимым учеником отца Виктором Михайловичем Сорокиным преподнесли ему альбом, посвященный этому событию. В нем были фотографии юбиляра и с любовью написанные стихи, отмечающие вехи его многогранной жизни. В нем, например, были такие строки о Ялкине Холматовиче:

«Есть места – их надо знать,

Только там его застать*.

Это больше из истории –

Шеф сидит в лаборатории.

Чаще встретишь его тут –

Ждет решений Институт**.

В Отделении работа

Всю неделю, без среды***,

Но зато уж вся суббота

Достается молодым****.

Конференции, Советы …

Сколько времени на это

Был он вынужден отдать.

Доведенный до прострации,

Мог он лишь на демонстрации

Свежим воздухом дышать.

Отдыхал с вином и пивом,

Но лишь только с коллективом».

__________________________________________________________________________

* - Президиум АН, Отделение биологических наук.

** - Дирекция Института биохимии.

*** - День проведения семинаров в Институте биохимии.

**** - День работы на кафедре биохимии в ТашГУ и лекций.

Ученики Ялкина Холматовича попросили его ответить на вопросы анкеты, заимствованной из «Альбома признаний» семьи Ф. Достоевского. Вот некоторые из них с ответами Туракулова.

1. В чем счастье?

- В удовлетворении исполненным делом.

2. В чем несчастье?

- В унижении.

3. К какой добродетели Вы относитесь с наибольшим уважением?

- К бескорыстной, неподчеркнутой помощи.

4. К какому пороку – с наибольшим снисхождением?

- К ошибкам молодости.

5. Недостаток, который Вам отвратителен?

- Подхалимство, демагогия, ложь, трусость.

6. Что Вы больше всего цените в мужчине?

- Мужество, искренность, доброту.

7. В женщине?

- Тонкость души, изящество ума, благородство сердца, конечно, помимо других качеств, присущих каждой женщине.

8.Ваша отличительная черта?

- Деятельность, аккуратность, требовательность,

принципиальность.

9. Любимые изречения?

- А.П.Чехов: « В человеке все должно быть

прекрасно

– и лицо, и одежда, и душа, и мысли».

- Людвиг ван Бетховен: «Я не знаю иных признаков превосходства, чем доброта».

По-моему, весь состав Института биохимии, множество друзей и коллег собрались в нашем доме вечером, а родственники обслуживали гостей.

У нас дома хранятся сотни адресов, подаренных Туракулову в дни юбилеев людьми из разных организаций, разных городов и стран. Приведу выдержки из некоторых:

"Исключительная широта и плодотворность Вашей научной и общественной деятельности заставляет нас подозревать, что кроме известных открытий в биохимии и эндокринологии, Вы открыли и вырабатываете в огромных количествах "гормон творчества", который мы осмелились бы назвать "туракулином". Хотя выработка этого гормона производится Вами "эндогенно", в атмосфере учреждений, где Вы работаете, появляются поистине "боевые концентрации" этого вещества, заражающие духом научного созидания всех сотрудников и дающие обильную и прекрасную научную продукцию", адрес к 50-летнему юбилею подписан Ректором Института усовершенствования врачей профессором Хамидуллой Хусановичем Хусановым.

На юбилейном заседании в Президиуме Академии Наук.

Юбиляра поздравляет Министр здравоохранения Ф.Г.Назыров.

«Ваши фундаментальные исследования прочно вошли в золотой фонд науки, существенно обогатили творческую мысль.

Нам особенно приятно отметить Вашу многолетнюю продуктивную работу в составе Проблемной комиссии союзного значения «Физиология, биохимия и патология эндокринной системы» и Научного Совета по эндокринологии при Президиуме АМН СССР. Ваше систематическое личное участие во многом способствует совершенствованию координации научно-исследовательских работ в масштабе всей страны, определению наиболее актуальных и перспективных в теоретическом и практическом отношении направлений исследований, рациональному разрешению научно-организаторских задач дальнейшего развития отечественной эндокринологии.

Поздравляя Вас со славным юбилеем, который Вы встречаете в расцвете творческих сил, от души желаем Вам, дорогой Ялкин Холматович, доброго здоровья, многих лет жизни и достойного Вашего таланта достижений.

От имени и по поручению Научного Совета по эндокринологии при Президиуме АМН СССР и коллектива головного Института экспериментальной эндокринологии и химии гормонов АМН СССР:

Председатель Научного Совета

по эндокринологии

Директор Института

Академик АМН СССР Н.А. Юдаев

Заместитель Председателя Научного Совета

по эндокринологии

зам. директора Института

Член-корреспондент АМН СССР Ю.А. Панков

Заместитель Председателя Научного Совета

по эндокринологии

зам. директора Института

доктор медицинских наук Н.Т. Старкова»

«Во всем хочу до самой сути

в работе,

в поисках пути,

в сердечной смуте.

Все время схватывая нить

судеб, событий,

жить, думать, чувствовать, любить,

свершать открытья».

(Б.Пастернак)

От коллектива Института микробиологии

им. Августа Киркенштейна

АН Латвии, Рига 1976 год».

В день 60-летия Туракулова из Москвы пришло письмо от видного биохимика, академика АН и АМН СССР Сергея Евгеньевича Северина, с которым отца связывали года совместной работы, поездок на всевозможные биохимические форумы. В нем говорилось:

«Дорогой Ялкин Холматович!

Со всей сердечностью поздравляю Вас с юбилейной датой Вашей жизни и деятельности. Мое поздравление является совершенно частным, личным, так как приветствия от Всесоюзного биохимического общества и Научного Совета по проблемам биохимии животных и человека Вам будут направлены отдельно.

В этом письме я хочу Вам сказать, что очень ценю установившиеся между нами дружеские отношения, всегда радуюсь Вашим успехам и искренне огорчаюсь, когда на Вашем горизонте появляются какие бы то ни было, даже легкие облака. Я всегда с удовольствием констатирую замечательные успехи, достигнутые Вами в подъеме биохимических исследований в Узбекистане – в создании Института биохимии, организации кафедры биохимии в Ташкентском университете, словом, всю совокупность Вашей деятельности, помимо непосредственного вклада в развитие биохимической науки.

Желаю Вам и милой Махмуде, которую я всегда вспоминаю с большой симпатией, полного благополучия и счастья.

Искренне Ваш, С.Е. Северин».

Десять лет спустя, в 1986 году Сергей Евгеньевич, которому тогда уже исполнилось 83 года, был гостем Ташкента на 70-летнем юбилее отца и Председателем на приуроченной к этой дате конференции, к тому же он вел юбилейный ужин.

Этот юбилей проводили после возвращения отца из поездки в Южную Америку – в Аргентину и Уругвай. Поездка для отца оказалась очень тяжелой, так как у него там началась очень сильная аллергия, ноги и руки покрылись волдырями, распухли, он не мог никуда ходить, сидел в номере гостиницы, пока один из врачей не подобрал препарат, снявший эту реакцию. В этой поездке принимали участие деятели кино и искусства, танцовщицы из известного ансамбля «Бахор», которые очень полюбили отца и сочувствовали, что он не смог познакомиться с историческими и культурными достопримечательностями этих стран. Все участники поездки были приглашены в зал ресторана «Зеравшан» на юбилейный банкет, девушки из «Бахора» подарили юбиляру и его гостям, в частности приехавшим из России и других республик свои танцы, исполненные в прекрасных национальных нарядах.

«Несмотря на Вашу крайнюю занятость, Вы оказываете большую помощь журналу «Проблемы эндокринологии», членом редакционного Совета которого Высостоите уже много лет. Мы Вам за это весьма признательны и бесконечно благодарны. Вы являетесь гордостью нашего журнала.

По поручению членов редколлегии

Главный редактор В.П .Федотов, Москва.

«Тартуский Государственный Университет и научно- медицинское общество Эстонии приветствует выдающегося ученого, тиреоидолога, глубоко проникшего в механизм деятельности гормонов щитовидной железы и основавшего собственную школу

Ваши труды плодотворно отразились на практической работе эндокринологов всей страны при лечении щитовидной железы и ознаменовали неразрывный союз высокой теории и медицинской практики.

От всего сердца желаем Вам успехов в труде и новых свершений, доброго здоровья и счастья.

10 ноября 1986 года

Ректор, профессор

Председатель научного общества

Эндокринологов Эстонии (подписи неразборчивы)».

«Вы замечательный ученый и исключительно сердечный человек. Я счастлив и горд, что знаком с Вами и всегда испытываю огромную радость от контакта с Вами. Поэтому с чувством огромной благодарности я принял предложение поехать в Ташкент из далекого и бесконечно близкого Вам Ленинграда, чтобы лично поздравить Вас.

Пусть годы и жизненные невзгоды не погасят тепло Вашего сердца и не уменьшат широту вашей души. Всегда Ваш (к сожалению, подпись написана неразборчиво)».

«Коллектив кафедры биохимии МосковскогоУниверситета дружбы народов горячо поздравляет Вас в день Вашего славного Юбилея.

Коллектив кафедры сердечно благодарит Вас за большую помощь молодому медицинскому факультету и кафедре биохимии нашего Университета в подготовке врачей для стран Азии, Африки и Латинской Америки.

Зав. кафедрой биохимии, профессор Т.Т. Березов».

«Коллектив Института биофизики Минздрава СССР глубоко уважает Вас как крупнейшего ученого в области биохимии гормонов щитовидной железы и высоко эрудированного специалиста в области современной биологии, медицины, биохимии, биофизики, радиобиологии и эндокринологии.

Многогранность и многосторонность Вашего таланта позволили Вам на высоком научном уровне подойти к решению одной из важнейших проблем современной радиобиологии – проблемы фармакологической защиты беременных и плода от инкорпорации радиоактивного йода, поскольку решение этой проблемы тесно связано не только с вопросами гормональной регуляции беременности и сохранением полноценности гормональной корреляции в системе мать-плод, но и со значением радиобиологических закономерностей действия ионизирующих излучений на беременность и плод. Без применения Ваших поистине уникальных знаний решение этой проблемы было бы невозможным. …

Директор Института

Член-корреспондент АМН,

Профессор Л.А. Ильин».

«Ваш юбилей – это праздник для всех, кто хоть однажды встречался с Вами. Мы горды тем, что можем назвать себя Вашими учениками.

Ваша жизнь и творчество – гордость узбекской науки, Ваши человеческие качества – синтез лучших черт узбекского национального характера

Руководитель Отдела протозойных заболеваний

УзНИИМП им. Исаева Л.М.

Профессор Н.А. Дехкан-Ходжаева».

«Фирма «Берингер Ингельхайм» выражает Вам сердечное почтение и сердечно поздравляет с юбилеем!

Для нас большое счастье, что у нас есть такой партнер и друг, который является не только гордостью Узбекской науки, но и очаровательным, остроумным, молодым душой человеком, с которым приятно работать и общаться…

С искренним уважением - директор представительства фирмы в Ташкенте проф. Г.А. Вахидова и директор фирмы «Берингер Ингельхайм по Центральной Азии М.Дашич.

В 1996 году Я.Х. Туракулову исполнилось 80 лет, научная общественность очень торжественно отметила его юбилей, на котором он сделал обширный доклад о научной и общественной жизни.

"К словам великого Авиценны о том, что как врач Вы обладаете "глазом сокола, чуткими руками девушки, мудростью змеи, сердцем льва" нам хочется добавить: "энциклопедическими знаниями философа, чистыми мыслями проповедника, смелостью рыцаря, и поступками настоящего мужчины". Вокруг Вас всегда царит демократическая творческая обстановка, атмосфера взаимопонимания и доброжелательства - по поручению коллектива Института иммунологии директор, профессор Р.М. Рузыбакиев".

К юбилею своего друга народный поэт Узбекистана Пулат Мумин написал такие стихи:

АКАДЕМИК ЁЛКИН ТУРАКУЛОВга

(шохмотбоз улфатларидан фахрия)

Билимга тулиб, Шохмот уйнайдур,

Нуроний булиб, Ютмай куймайдур,

Туксон томонга Барча уйинда

Олибдилар йул – Голибдир нукул

Ёлкин Туракул. Ёлкин Туракул.

Жисми хам елкин, Кекса ёшга тенг,

Юраги ёркин, Калби - феъли кенг,

Замонамизнинг Олийжаноб зот,

Алломаси ул Шогирдлари мул

Ёлкин Туракул. Ёлкин Туракул.

Таратган шухрат, Олим-у арбоб,

Купларга ибрат, Шай эрур хар боб,

Букок азобин Килни кирк ёрган,
Йукотган буткул Фанда сермахсул

Ёлкин Туракул. Ёлкин Туракул.

Уз мактаби бор, Гузаллардан куз -

Пок матлаби бор, Узмайди хануз.

Сухбати ширин Шоир табиат,

Асли кулигул Махтайдир булбул:

Ёлкин Туракул. Ёлкин Туракул.

Тинчмас – тинмас, Инсон чинакам,

Эгилар синмас, Улуг ёшда хам

Бекорчилик ёт, Пулатдай махкам,

Иш билан машгул Мумин-у кобул

Ёлкин Туракул. Ёлкин Туракул,

Ёлгин Туракул …

В этом же году отец оставил пост директора Института Эндокринологии, передав его своему ученику, доктору медицинских наук, ученому-тиреоидологу и опытному хирургу Саиду Ибрагимовичу Исмаилову, который уже почти 10 лет успешно руководит огромным коллективом. Я.Х. Туракулов продолжал активно работать в должности консультанта Института и претворять в жизнь давно вынашиваемые планы.

ЛАБОРАТОРИЯ НЕЙРОЭНДОКРИНОЛОГИИ

Последним любимым детищем Я.Х. Туракулова стала лаборатория нейроэндокринологии, организованная в 1996 году на базе отделения гипоталамо-гипофизарной регуляции, которую ранее возглавляла доктор медицинских наук Лиля Асановна Муртазаева, в прошлом сотрудница Института биохимии, перешедшая впоследствии на лечебную работу.

Перейдя из кабинета директора на 2 этаже в кабинет этажом выше, Туракулов возглавил лабораторию, которая была реорганизована, расширена, и оставался в этой должности до самого конца.

Лаборатория занимается разработкой научных основ этиологии, патогенеза и лечения болезней системы гипоталамус-гипофиз-надпочечники-половые железы. Под руководством Я.Х.Туракулова и при активном участии докторантов, а ныне докторов медицинских наук Замиры Юсуповны Халимовой и Юлдуз Махкамовны Урмановой развилось научное сотрудничество и обмен опытом с крупнейшим в Европе центром нейроэндокринологии – клиникой Св. Варфоломея в Лондоне. В этом центре Халимова и Урманова неоднократно проходили обучение и стажировку при поддержке руководителя центра профессора А.Б.Гроссмана, в свою очередь посетившего в 1998 и 2005 годах Ташкентский Институт эндокринологии.

Лаборатория нейроэндокринологии имеет свою клинику и занимается разработкой и внедрением современных методов диагностики, дифференциальной диагностики и эффективных методов лечения больных с различными опухолями гипофиза – болезнь Иценко-Кушинга, акромегалия, пролактинома, заболеваний надпочечников (Замира Юсуповна Халимова, докторант Динара Абраловна Алиева). Важным направлением научных исследований лаборатории является профилактика и лечение проблем отставания роста и развития детей и подростков (Юлдуз Махкамовна Урманова), нарушений репродуктивной функции при гормональной недостаточности коры надпочечников, при ожирении (Гулчехра Джуманиязовна Наримова, заведующая клиническим отделением).

Исключительно женский коллектив лаборатории, помимо активной творческой поддержки своего учителя и руководителя, аккуратного выполнения своих обязанностей в этой сложной области науки, окружил его вниманием и теплом, молодые и все, как на подбор, красивые и воспитанные женщины по-настоящему согрели его сердце.

Вообще, надо сказать, что атмосфера вокруг отца в Институте эндокринологии сильно отличалась от той, которая была в нашем Институте биохимии. Я часто привозила отца в клинику и всегда удивлялась, как вольно женская половина Института обращалась с ним, многие из них, увидев его, начинали целовать и обнимать, общение было очень теплым и свободным. Мы в свое время даже и помыслить не могли об этом, ходили по струночке, даже я дома никогда не вела себя так. Думаю, что отцу это очень нравилось, и он по-отцовски тепло относился к своим ученицам.

Коллектив лаборатории, в свою очередь, относился к своему руководителю с истинным пиететом, по словам Замиры Юсуповны Халимовой, он учил их никогда не останавливаться на достигнутом, не почивать на лаврах, а каждый день, каждый час двигаться вперед, строить все новые планы и делать все для их осуществления. До последнего дня своей жизни все его мысли были устремлены в будущее науки, института, лаборатории.

“Ad cogitandum et agendum homo natus est” –

«Человек рожден для мышления и деятельности».

В 1998 году Я.Х. Туракулов был награжден Орденом «Эл ва юрт хурмати» за достойный вклад в развитие науки и медицины.

Из дневника:

«26 августа 1998 год.

Утром неожиданно позвонил Тохтапулат Рискиев – Советник Президента Республики, и радостным голосом сообщил, что подписан Указ о моем награждении высоким государственным Орденом «Эл-юрт хурмати», причем это сделано по прямому предложению самого Президента Ислама Абдуганиевича Каримова.

Естественно, для нас это большая радость, в известной степени торжество справедливости».

85-летний юбилей Ялкина Холматовича Туракулова отмечали в 2001 году намного скромнее, в конференц-зале Института Эндокринологии, который, однако, не мог вместить всех желающих поздравить юбиляра, было сделано несколько прекрасных, запомнившихся выступлений.

В 2002 году Президент Академии Наук академик Бехзод Садыкович Юлдашев прислалЯ.Х. Туракулову письмо, в котором говорилось:

«Академия наук Республики Узбекистан сообщает, что по результатам проведенного конкурса, объявленного на соискание медалей Академии наук за 2002 год, конкурсная комиссия вынесла решение о присуждении Вам высшей награды Академии Наук Республики Узбекистан – Медали имени Ал-Хорезми».

Вручение медали состоялось на Общем собрании Академии наук 27 августа 2002 года в Большом зале Президиума, в котором многие годы Я.Х. Туракулову приходилось выступать с научными докладами, чествовать гостей съездов и конференций, принимать поздравления с юбилеями и наградами Республики.